База знаний

Еще одной школой христианского гностицизма в начале первого века были евиониты, или «бедняки». Их община, о посещении которой говорил Павел, располагалась в Иерусалиме. Евиониты хотели, чтобы христианский гностицизм сохранил связи с традиционным иудаизмом. Они подчеркивали, что христианство предназначено для иудеев и что если язычники желали принять его, они должны были совершить обряд обрезания и придерживаться Законов Моисеевых.

Павел неистово критиковал лидеров этой школы, называя их «злодеями» и «собаками» и сетуя на то, что они «проповедуют другого Иисуса».(148) Он высмеивал евионитов за то, что из-за собственной принадлежности к иудаизму они высокомерно считали себя «сверхпосланниками», и отвергал их как «остервенелых обрезанных», которые с тем же успехом могли бы «довести дело до конца и стать евнухами».(149) В своих посланиях, приписанных Клементию Римскому, евиониты отплачивают ему с не меньшей свирепостью, утверждая, что Павла вдохновляет сам Сатана.(150)

Интернациональное христианство Павла процветало среди язычников, однако было неприемлемым для иудеев. Он сообщает о том, что с ним сотрудничали лишь четверо христиан-иудеев, а остальные часто критиковали его за проповедование еретического взгляда на мистического Мессию Иисуса.(151) С другой стороны, вследствие своих связей с иудаизмом и настойчивого требования пройти обряд обрезания, гностицизм евионитов не оказал большого влияния за пределами иудейской общины, хотя просуществовал в течение многих веков и повлиял на формирование ислама (см. Приложение II: «Гностический ислам»).(152)

Поистине влиятельными оказались не сами евиониты, а более поздние измышления о них. Они обосновались в Иерусалиме, поэтому впоследствии христиане-буквалисты стали утверждать, что евиониты были учениками исторического Иисуса. Однако когда буквалист Мелитон Сардийский во втором веке отправился в Иерусалим на поиски потомков апостолов, то обнаружил лишь гностиков-евионитов, чье христианское мировоззрение вдохновлялось такими «еретическими» текстами, как «Евангелие евионитов», «Евангелие иудеев», «Евангелие двенадцати апостолов» и «Евангелие назареев».(153)

В своих посланиях Павел упоминает имена некоторых из них. Он называет чрезвычайно консервативного лидера Иакова «братом Господним»,(154) что буквалисты позднее истолковали буквально. Это убедило их не только в том, что Иисус был исторической личностью, а еще и в том, что Павел был знаком с его братом. В действительности «братом Господним» христиане-гностики величали друг друга, а вовсе не только Иакова.(155) Гностический текст «Апокалипсис Иакова» категорично сообщает нам о том, что Иаков не был братом Иисуса в буквальном смысле.(156)

Павел также упоминает Кифу. Это древнееврейское имя означает то же, что и греческое Петр, поэтому буквалисты предположили, что Павел говорил о евангельском Симоне Петре, хотя в то время, когда он писал свои послания, евангелий в известном нам виде еще не существовало. Тогда Христос все еще был мистической фигурой вне времени, а не героем исторического повествования, действие которого происходило в Иудее. Персонажа по имени Симон Петр также еще предстояло придумать. Нет сомнений в том, что Павел описывает не евангельского Петра. Беспощадность, с которой он критикует Кифу, была бы неправдоподобной, если бы речь шла о ближайшем сподвижнике исторического Иисуса, - особенно учитывая тот факт, что Павел не был знаком с самим Иисусом. Он не упоминает ни евангельских эпизодов, в которых присутствовал бы Симон Петр, ни периодов, когда Иисус, согласно Писанию, относился к апостолу недружелюбно, хотя одного лишь упоминания было бы достаточно, чтобы навсегда разрешить спор о Кифе.(157)