Приблизительно в то самое время, когда Гиппарх был умерщвлен в аттическом Керамике и Мандрокл перекинул мост через Босфор, две царские галеры, великолепно снаряженные, отплыли из сидонской гавани, чтобы с честью поднять персидский флаг в греческих водах. На них находились пятнадцать знатнейших персов, и их сопровождало перевозочное судно, на котором между прочими вещами было множество подарков для семейства лейб-медика. Этот последний, бывший одновременно и пленным и вождем предприятия, сумел направить эскадру кратчайшим путем к цели своих желаний, к берегам Великой Греции. Эскадра была остановлена в Таренте, и здесь Демокед бежал в Кротон. На торговой площади его родного города персы еще раз заявили свои права на выдачу им слуги великого царя и угрожали мщением, но Демокед не был выдан им. Он женился в Кротоне на дочери Милона, имя которого благодаря ему уже было известно в Сузах, и персы блуждали без руководителя по Ионическому морю, пока наконец, после многих опасностей, были отведены на родину каким-то тарентцем.
Таким образом, еще до скифского похода Дарий имел неприязненные столкновения и с италийскими греческими городами. Для Эллады же центром сношений персов с греками оставались Сарды. Дарий сделал своего собственного брата Артаферна, или Артафрена, наместником Сард, между тем как главная квартира сына Мегабаза, Эбара, находилась в Даскилионе. К Артаферну обратился беглец Гиппий, зная, что наместнику было поручено бдительным оком следить за всеми греческими делами. По той же причине и афиняне завязали прежде всего через своих послов сношения с Артаферном, но сближение это повело немедленно к очень натянутым и враждебным отношениям. Спарта была восстановлена против персов послами от скифов, сумевшими склонить на свою сторону царя за кубком вина; дело дошло до громадных воинственных планов, на основании которых скифы должны были вернуться в Мидию со стороны Черного моря, пелопоннесцы же – двинуться во внутренние земли из Эфеса. Все государства и народы были в сильном возбуждении; чувствовалось, что предстоят великие события и что со вступления на престол Дария оба берега Архипелага соединены общей исторической жизнью, развитие которой может свершаться только при посредстве кровавых международных войн.
Тем не менее за возвращением великого царя в Сузы последовало общее затишье, нарушенное только много лет спустя совершенно новым и неожиданным усложнением дел.
Из числа небольших островов Эгейского моря, которые древние прозвали Кикладами, или круговыми островами, потому что они охватывали священный остров Делос как бы торжественным кругом, значительнейшими были Парос и Наксос, два острова, отделенные друг от друга только проливом и всегда тесно связанные между собой. Парос уже издали бросается в глаза своими горными кряжами, отличающимися такими изящными очертаниями, как будто они хотят возвестить о скрывающихся в них сокровищах, о неистощимом запасе великолепнейшего мрамора. Кроме того, Парос имеет большое значение для мореплавания благодаря своим береговым источникам и глубоким бухтам. В этом отношении он составляет как бы естественное дополнение более обширного соседнего острова, ибо Наксос вздымается из моря округленный со всех сторон, без глубоких впадин. Предназначенный по своему объему и прочности строения быть главой соседних островов, он вместе с тем отличается разнообразными дарами природы, так что древние справедливо называли его маленькой Сицилией. С широкой вершины наксосских гор можно обозреть более двадцати островов, а на востоке взор проникает до горной массы Азии.
После преждевременного распада делосской амфиктионии острова распались на отдельные группы, и между ними Парос и Наксос отличались особенным процветанием. Паросцы весьма мудро охраняли на своем острове, предпочтительно поклонявшемся законодательнице Деметре, гражданский строй, Наксос же благодаря величине и своему богатству, приобрел до некоторой степени значение столицы. Наксосцы принимали живое участие в развитии эллинского прикладного искусства, процветавшего на островах в седьмом и шестом столетиях. Кроме обилия мрамора, они имели еще превосходный материал для точения железных инструментов в наждаке, добываемом на их островах. Поэтому-то во времена Алиатта в мастерской Виза было изобретено пиление мрамора и вырезание из него для храмовых крыш кирпичей, выделывавшихся прежде из жженой глины. Таким образом, Наксос участвовал также в изобретениях эллинов, однако, несмотря на более тихую жизнь, выпавшую на долю этих островов, они не были избавлены от распрей между партиями и от различных переворотов.
Государство наксосцев управлялось сначала теми родами, предки которых были его основателями в эпоху ионийских переселений. Они жили все вместе в городе и владели лучшими из окружавших его полей и виноградников. Члены общины мирились с привилегированным положением городской аристократии, пока сами жили в стесненных обстоятельствах. Но лишь только торговля вином и южными плодами вместе с искусством и ремеслами распространили большее благосостояние, в общине развилось самосознание, сделавшее для нее невыносимыми притязания родов. Среди сельского населения некий Телесагор приобрел особое значение; он был любимцем народа, был зажиточен, щедр, и дом его был открыт для каждого. Влияние его раздосадовало дворян. Антагонизм усиливался; дело дошло до столкновений на рынке, особенно же на рыбном рынке, самом оживленном центре всякого ионийского поселения. Если молодые дворяне желали сбавить цену, требуемую за какую-нибудь редкую рыбу, возбудившую их аппетит, торговцы нередко отвечали им, что они лучше отдадут ее даром Телесагору, чем будут торговаться с ними. Разъяренные аристократы забылись до такой степени, что в минуту пьяного своеволия обесчестили гостеприимный дом Телесагора и оскорбили его дочерей. Это насилие было началом междоусобных распрей, из-за которых внутренний мир прекрасного острова Диониса был навеки нарушен. Остров этот был вовлечен в обширный круг внешних неурядиц, и его конституционные беспорядки стали тем горючим веществом, которое воспламенило давно грозившую войну между Азией и Европой.
Когда Писистрат в третий раз вступал в Афины, рядом с ним въезжал уроженец Наксоса Лигдамид, возвысившийся в борьбе против аристократических родов до степени могущественного вождя партии, затем изгнанный, и, наконец, снова водворенный Афинами в Наксосе в качестве тирана. Он был приверженцем Писистрата и Поликрата и был снова изгнан в то время, когда спартанцы вели борьбу против этого последнего. Такая насильственная реакция не могла иметь продолжительного успеха, ожесточение сословий было слишком велико, ненависть родов, членов которых народ имел обыкновение называть «разжиревшими», только удвоилась, и вскоре они снова бродили без приюта, изгнанные от домашнего очага. На этот раз они искали себе более близкого и действительного покровительства; они направились в Милет, где некоторые из знаменитейших наксосских семей состояли в дружественных сношениях с домом Гистиэя. Кроме того, милетское государство находилось издавна в сношениях с Паросом.
