Сын Гистаспа не был от природы честолюбивым завоевателем. Вся опасность неумеренной алчности к новым землям была хорошо понята им в Египте во время похода, совершенного им в качестве лица, приближенного к Камбису, и под его личным наблюдением. Несомненно, что во время этих войн он много наблюдал и многому научился. В противоположность прочно сплоченному царству фараонов, сохранившему свое единство, несмотря на все перевороты, ему стали ясны все слабые стороны азиатского государственного строя. Мидийский престол пал без сопротивления, потому что различные части государства не имели внутренней связи; это был агрегат стран и народностей, которые тем слабее были связаны с центром государства, чем дальше находились от него. Он видел, что и персидскому государству угрожала та же участь, если своевременно вся масса земель не получит внутренней связи и если хоть приблизительно не осуществится идея государственного единства в том виде, как она представилась ему в Египте. Он сумел понять эту задачу, имел мужество приступить к ней и силу ее выполнить – и это принесло Дарию его всемирное значение.
Вассальные государства превратились в провинции, провинции – в составные части государства, и части эти были соединены в одно целое общей конституцией. Несмотря на привилегированное положение персидского племени, все подданные должны были быть равными перед престолом; Сузы должны были не только быть первым городом, но и настоящим центром государства и администрации. При дворе возникла новая чиновничья аристократия, была установлена подробная табель о рангах, для того чтобы пробуждать честолюбие, удовлетворение которого зависело бы исключительно от воли великого царя; Высокая Порта стала школой, где и в военное и мирное время образовывались царские должностные лица. Внутренние сношения получали новое развитие благодаря положению дорог и каналов, торговля же с иноземцами – благодаря исследованию морских путей; таким образом, обилие местных богатств возрастало в поразительных размерах. Но возрастающее благосостояние должно было только служить общему благу; Дарий присмотрелся в царстве фараонов к тому, каким образом можно извлекать пользу из страны, как все ее силы должны быть известны административной власти и находиться в ее распоряжении. Для этой цели был учрежден общий государственный кадастр, земля была измерена, доход с нее оценен, и на этом основании все провинции обложены определенным поземельным налогом. В Индии налог этот платился золотом, в остальных же девятнадцати сатрапиях – серебряными талантами. Наряду с этим удержались еще значительные взносы естественными продуктами; то, чем изобиловала страна, должно было подноситься как дань великому царю. Помимо этого существовало еще множество косвенных податей, как, например, налог за пользование царскими водопроводами и другими прибыльными регалиями; наконец, в Сузы прибывали и значительные доходы из непосредственно царских владений. Из всего этого составлялась государственная казна и отдельные наместники были ответственны перед царем за правильное внесение податей в сокровищницу. Уже одним этим они были вынуждены всеми способами заботиться о порядке и дисциплине в управляемых ими округах и о безопасности всех сношений.
Особенное внимание обратил царь на денежный вопрос и всеми силами старался изобрести такую монету, которая отчетливостью чеканки, благородством металла и точностью стоимости навсегда прославила бы его имя. Но в счете и на золото и на серебро он принял монетную систему Креза. Статер Дария, главная государственная золотая монета, «дарик», как звали его греки, весил 8,40 грамма, т.е. равнялся половине фокейского статера, равного стоимостью более чем семи талерам. Дарик составлял одну шестидесятую долю древневавилонской мины, но по примеру греков в мине считали не 60, а только 50 долей, так что в таланте заключалось не 3600, а 3000 статеров. Это был все тот же эвбейский талант, ставший отныне государственным весом персов.
В этих учреждениях странным образом отражаются взаимные отношения древних культурных народов. Из распространенной на Востоке системы веса у греческих приморских народностей возникли денежные знаки; с берегов они были занесены внутрь страны, прежде всего в Лидию, где битье монеты стало собственностью царя, но деньги сохранили все особенности городской монеты; из Лидии же они зашли в Персию, где началось подражание греческо-лидийской монете. Но здесь уже исчезает ее городской характер; место клейма занимает изображение самого властителя, как единственного лица, воля которого царит над всем государством и поддерживает его. С луком в левой, с жезлом в правой руке является он перед нами, быстрыми шагами измеряя подвластные государству земли; это как бы картина опирающегося на его личность государственного единства и всюду присущего его царственного могущества. Таким образом, монета в полной мере стала царской и государственной монетой, в этом виде она больше всего остального содействовала возвышению в глазах греков значения идеи государства и стала опаснейшим орудием в руках Ахеменидов.
Однако самостоятельный местный счет денег и чеканка их не были еще устранены. Эти особенности продолжали существовать для городских денег в приморских местностях и для денег сатрапов, удержавших городской герб Синопа, Кизика и т.д. или же вводивших в употребление свой собственный герб. Но только одни золотые и серебряные монеты, отмеченные царским гербом, принимались в царской казне по номинальной цене, только они одни считались настоящими деньгами, к тому же сатрапам было разрешено только чеканить мелкие золотые деньги, начиная от четверти дарика и менее.
Итак, все государство было преобразовано коренным образом. Все было как бы вновь подтянуто, новый дух правления вытеснил старинные привычки. Понятно, что при этом не было недостатка в неудобствах, связанных с переходным положением и дававших много поводов к жалобам и ропоту. В противоположность патриархальным условиям старины, когда подати платились царю под видом подарков, настоящее положение государственного строя казалось как бы делом крупного спекулянта, и в народе ходила поговорка, гласившая, что Кир управлял государством, как отец, Камбис – как властелин, Дарий же – как ростовщик. Однако царь умел карать и подавлять всякое недовольство, при посредстве своих многочисленных агентов он всюду присутствовал незримо, знал все и держал в страхе и малых и великих мира сего.
Таким образом, на глазах у эллинов организовалось государство, могущественнее и обширнее которого еще не было видано до сих пор. Города ионийских берегов и островов, усиленные в новейшее время присоединением к ним Самоса, образовали под именем Иуны обложенную данью область, простиравшуюся от Ликии до Геллеспонта. Вторая область обнимала берега Пропонтиды и Босфора и правительственным центром ее был Дискалион. Столицей Мисии был город Сарды, Киликия с ее греческими приморскими местностями была подвластна тарскому сатрапу. Отдельные города были предоставлены сами себе, но за их политической жизнью зорко следили и заботились о том, чтобы в главнейших городах бразды правления находились в руках людей, на которых можно было полагаться,– людей, возвысившихся среди своих сограждан как вожди партий, удержавших свое могущество благодаря персидскому влиянию и потому скоро понявших, что господству их наступит быстрый конец, лишь только повелители войска соседнего государства лишат их своей поддержки. Такими сатрапами, находившимися под покровительством великого царя, были Гистиэй в Милете, Эак, преемник Силозона, в Самосе, Страттий на Хиосе, Лаодамас в Фокее, Аристагор в Кумах и другое лицо того же имени в Кизике, Дафнис в Абидосе, Гиппокл в Лампсаке и другие. Все они были люди с большим личным значением и приносили Дарию большую пользу и словом и делом; так как они надеялись основать в своих родных городах под его патронатом династии, то они из личных выгод должны были стараться поддерживать всеми силами порядок и мир, с другой же стороны, быть готовыми на всякую услугу в отношении Персидского царства.
