Вначале собрания граждан бывали редки: текущие правительственные дела находились в руках чиновников, а суды присяжных созывались в крайних случаях вследствие апелляции. Но принцип гражданской свободы и равенства перед законом был провозглашен; лучшая гарантия блага государства – верховное отправление справедливости было вверено всему народу; ни одно его сословие не было поставлено в такое положение, которое могло бы вынудить его стать рабом или противником существующего порядка. Можно, напротив, сказать, что все имели свою долю участия в общем благе, все были заинтересованы в поддержании государства. Таким образом, Солону путем несложных соглашений удалось примирить различные классы общества, которые в соседних странах, и именно в Мегаре, относились друг к другу как два враждебных войска; он даровал народу то, в чем нельзя было ему отказать, не совершив обидной несправедливости, и оставил за дворянством те права, которых его могла лишить одна лишь междоусобная война. Он сам беспристрастно определил справедливый характер своей политики в следующих словах:
Прежде всего народу дал я власти, сколько для него было достаточно,
Я не теснил его долю, но и не вышел из ее пределов.
И о других я заботился, о сильных мира и богатых,
Стараясь, чтобы им не нанесена была обида.
Так стал я с могучим щитом в виду обоих станов,
Обоих охранял я из них, чтобы ни один не мог одолеть другого.
Особая заботливость Солона о том, чтобы между консервативными и прогрессивными силами в государстве поддерживалось равновесие, которое давало бы им возможность с пользой дополнять друг друга, яснее всего обнаруживается в организации высших административных мест, вполне свойственной одним Афинам,– в организации ареопага и совета четырехсот.
В уставе ареопага было, вероятно, проведено коренное изменение, так как впоследствии Солона даже могли считать его основателем. С другой стороны, важнейшие атрибуты его таковы, что, несомненно, восприняты были от древнейшего быта. В образе ареопага продолжало существовать такое учреждение, которое, подобно прежней царской власти, опиравшейся на государственный совет, должно было иметь высший надзор над всей государственной жизнью; он представлял собой коллегию пожизненных должностных лиц, которая, не прибегая к процессам, могла вмешиваться внушениями и карами во все дела, где добрая нравственность подвергалась оскорблению, дурное поведение возбуждало неудовольство или же упускалось из виду благоговение перед святыней; это учреждение могло нарушить приговоры остальных государственных властей безусловным veto, а в трудные времена могло и вовсе взять в свои руки руководство государственными делами.
Во всем этом еще нечто уцелело от отеческого правления древних царей, от целебной силы неограниченных полномочий, даваемых ради поддержания государства, и усвоено было республикой. Поэтому это не были измышления Солона; точно так же соединение этого вида деятельности ареопага с ведением суда по кровавым преступлениям не могло быть нововведением. Новый дух времени стремился, напротив, к отделению суда от администрации, и невозможно допустить, чтобы наперекор этому стремлению при разборе кровавых преступлений снова допущено было слияние обязанностей совета и суда.
Был существенно обновлен ареопаг вследствие организации, приданной ему Солоном, давшим всем чиновникам, безупречно занимавшим прежде высшие административные должности, право вступать в состав судов. Этим путем в ареопаг прошли люди опытные, выказавшие себя достойными общественного доверия; он соединил в себе все, что было замечательного в Афинах в отношении глубокомыслия, знания дела, служебной и жизненной опытности. Он перестал быть коллегией эвпатридов, так как в него вступали и землевладельцы-недворяне; чем чаще это случалось, тем более сословный интерес должен был отступать перед интересами государственными, что заметнее всего сказывалось у людей зрелой опытности, которые, относясь независимо к настроению минуты, старались быть представителями и заступниками за полезные стороны старого времени, противостоять слишком поспешным нововведениям, а в тех случаях, когда не было повода к судебному разбирательству, считали себя призванными сдерживать полицейской и ни перед кем не ответственной властью всякое бесчинство, всякое недовольство или нарушение спокойствия и достоинства государства. В ареопаге воплощалась совесть города; он был представителем всех консервативных интересов.
Для ведения текущих правительственных дел был образован второй совет – совет четырехсот, задуманный на широких основаниях, служивший представителем трех высших классов гражданства, избираемый на одинаковых условиях из среды четырех поколений и ежегодно обновляемый так, чтобы возможно большее число лиц могло в него вступать. Земское представительство, стоявшее бок о бок с местными родами, существовало еще в форме навкрарий, и весьма вероятно, что Солон оперся на это учреждение и так упорядочил отношения обеих коллегий, находившихся в дни Килона во вражде, что они стали друг с другом в полное равновесие. Совет четырехсот был постоянным комитетом собрания граждан, представителем господствующего народного настроения; он подготавливал дела к слушанию на собраниях и действовал от имени всего гражданства, особенно в древнейшее время, пока круг занятий общих собраний еще был ограничен и апелляция предъявлялась редко. Чем ближе изучал Солон всеобщие стремления современности и подвижный характер ионийского народа, тем настоятельнее являлась в его глазах необходимость придать государственному кораблю, прежде чем он выйдет в открытое море, второй якорь, при помощи которого он мог бы удерживаться на твердой почве обычая несмотря на все волны и течения. Таким якорем и служил ареопаг.
