Под управлением Бакхиадов коринфяне выступили как самостоятельный торговый народ. Они взяли в свои руки все сношения и устроили перевозочный путь(Diolkos)на перешейке, где корабли перевозились от одного залива к другому на катках. Эти нововведения повели к разнородным техническим изобретениям; коринфяне принялись строить по чужим заказам корабли, приспособленные к переезду через перешеек, а сама перевозка эта обеспечивала государственной казне значительные доходы, вследствие чего стало возможным развитие городского флота. Они постепенно сделали залив, который до той поры заимствовал свое имя от Крисы, Коринфским, и обезопасили узкий вход в него крепостью Моликрией, которую они основали на Анфиррионе, между Навпактом и Халкидой. Они двинулись дальше по берегу, заняли важнейшие пункты близ Ахелоя, где обширные полосы земли, богатые зерном и лесом, давали им все, в чем отказывала их бесплодная и тесная родина. Они так сжились с Ахелоем, что внесли в цикл своих родных мифов как отца Пирены и речного бога.
Новая деятельность открылась перед ними, когда корабли начали свое плавание из крайней бухты залива на север, к Ионическому морю. Здесь они установили отношения с государствами, стоявшими вне круга культуры и не признававшими другого закона кроме силы. Здесь нужно было с оружием в руках охранять торговые пути. Вследствие этого коринфяне по большей части сами выработали высшую технику морского дела; они устроили на наносном берегу Лехеона первую искусственную гавань и окружили ее верфями, на которых делалось одно важное открытие за другим, пока, наконец, из утлой барки вышла греческая триера, высокий корабль с тройным рядом весел с каждой стороны, прочно построенный, чтобы быть в состоянии выходить в открытое море, и в то же время благодаря своему быстрому ходу пригодный и для нападения и для защиты более тяжеловесных торговых кораблей.
Это была героическая пора для Коринфа; ежегодно с восходом Плеяд его триеры увозили свой молодой экипаж в западное море искать новых опасных приключений и новой славы. Коринф нашел наконец надлежащий для себя путь развития, и Бакхиады делали все возможное, чтобы двигать народ вперед по этому пути. Они шли вровень со временем и благодаря своим многосторонним отношениям с чужеземными странами отличались большим знанием света. Они поощряли местные ремесла, с тем чтобы все более делать морскую торговлю средством достижения всеобщего благосостояния. Горшечный станок был коринфским изобретением; изящная выделка глиняных сосудов и живописная разрисовка их были впервые открыты на родине Эвхира (искусной руки) и Эвграмма (красиво рисующего). Гончарное искусство и здесь было первой ступенью к литью металлов, и ни один металл не славился так, как тот, который охлаждался в струях Пирены. Умение ткать и окрашивать тонкие шерстяные ткани было занесено из Финикии вместе с культом Афродиты; точно так же и приготовление благовонных мазей. Возникли мастерские, где изготовлялись самые необходимые предметы для высших и низших жизненных потребностей. Благодаря этому бедная сама по себе местность стала первым рынком Греции и была в состоянии положить начало широкой заграничной торговле, особенно с отдаленными береговыми странами на севере и западе, которые через посредничество коринфских кораблей узнали эллинскую роскошь и получали вместе с тем и предметы этой роскоши. Вследствие этих торговых сближений масса мелкого люда получала занятие и заработок, в то время как Бакхиады руководили предприятиями и держали в своих руках оптовую торговлю.
Во всех отношениях город оказывался достойным быть родиной изобретательного Сизифа. Бедный от природы благородными горными породами, он тем не менее придал впервые прочное развитие постройке храмов; храмовая крыша, которая своими двумя опущенными справа и слева плоскостями охватывала жилище божества как будто орлиными крыльями, считалась неоспоримо изобретением коринфян. Коневодство также было развито в Коринфе, родном городе Беллерофонта. Мы видим здесь соединение всех культов богов и героев со всеми связанными с ними отраслями эллинской культуры: рядом с личностями, руководившими основанием дорийских государств, мы видим сирийскую богиню, финикийского Меликерта, ионийского Посейдона. Культ «правящей конями» Афины процветал здесь вместе с культом Диониса. На веселых Дионисовых празднествах возникла хоровая дифирамбическая песня. Сами Бакхиады чествовали искусства муз. Эвмел воспевал в эпических поэмах основание прекрасного приморского города, и песни его служат свидетельством духовного развития, сопровождавшего материальное процветание. Легендами, относившимися к основанию города, пользовались для того, чтобы воодушевлять современников к героическим подвигам. Сами Бакхиады стали во главе флота, подобно венецианским аристократам, и искали за морем удовлетворения для своего честолюбия, которому не было места на их тесной родине.
Уже сами коринфские цари поощряли эти предприятия, желая отвлечь за пределы государства членов богатых семей, которые с постоянно возраставшими притязаниями окружали престол. Когда, наконец, в середине восьмого столетия царская власть стала жертвой честолюбия родов, равных царям по происхождению, и когда двести семей, ведших свой род от Бакха, установили новую форму правления, в силу которой ежегодно один из них должен был в качестве притана пользоваться царскими полномочиями, тогда должно было снова возникнуть брожение и новая борьба партий. Младшие линии, исключенные из круга лиц, способных к управлению, боролись с вновь основанной олигархией, и снова флот должен был содействовать удалению из города грозных элементов брожения. Поэтому-то вскоре возник на противоположном морском берегу целый ряд важных поселений под управлением юных Бакхиадов.
