Арголида была исстари той частью полуострова, которая по своему положению была больше всего пригодна и как бы прямо предназначена для сообщений со странами, лежащими по ту сторону моря. С самого начала исторической жизни здесь встречается ионийское коренное население, не исчезнувшее и во времена переселения племен. Переселение дорийцев сопровождалось в то же время и новым наплывом ионийцев, что особенно известно о городе Эпидавре, где вместе с Гераклидами основались и ионийцы из Аттики. В подобной местности было совершенно невозможно такое доризирование страны, какое совершили на берегах Лаконии спартанцы, и поэтому-то мы и видим, что Темениды старались с самого начала найти опору для своего могущества не в среде дорийского воинства, а в среде ионийского населения. Сами они были также мало дорийцами, как и прочие пелопоннесские Гераклиды; они завоевали равнину Инаха со стороны морского берега, и иониец Деифонт, принадлежавший к тем самым родам, которыми Эпидавр заместил своих выселившихся обитателей, был, по достоверным сведениям местных преданий, главнейшей опорой Теменидов в устройстве и укреплении их могущества. Чем медленнее устанавливалось прочное единство этого государства, чем больше дорийцы расселялись мелкими группами по всей стране, тем более ослабевало их влияние, и древнейшее население оставалось верным своим племенным обычаям, своим природным склонностям и привычкам.
Это определило весь ход исторической жизни Арголиды, так как в этом коренится причина ее вражды со Спартой – вражды, увеличивавшейся по мере того, как спартанцы доризировались и вследствие этого старались всюду подавить древнеионийское население. Этим объясняется борьба между обоими соседними государствами; с этим связаны и внутренние междоусобицы, раздиравшие Арголиду.
В первом случае речь шла о местности, называемой Кинурией, т.е. о горной стране Парнона, расстилавшейся к востоку от долины Эврота по направлению к морю, стране непроходимой, жители которой долгое время боролись против наступавших со стороны Аргоса и Спарты дорийцев. Первоначально оба соседних государства поддерживали друг друга в общей войне, но впоследствии они были вовлечены в кровавую борьбу за пределами пограничной страны, борьбу, начавшуюся еще до Ликурга и продолжавшуюся потом при Харилае, современнике Ликурга, при сыне Харилая и при Феопомпе. Вообще же спартанцы шли вперед победоносно, и им помогали в этом случае внутренние неурядицы в Аргосе.
Здесь тем временем вспыхнула вражда между Гераклидами и дорийцами. Один из царей воевал с Аркадией, вероятно, в то само время, когда при Харилае Спарта и тегейцы враждовали между собой, и мы имеем основание предположить, что арголидский царь поддерживал тегейцев. Он занял часть аркадской земли, и дорийские воины стали требовать, чтобы он разделил эти земли между своим войском; он не согласился и был вследствие этого изгнан ими и умер изгнанником в Тегее. Это возмущение дорийцев против их военачальника произошло в то самое время, когда в Спарте недоразумение уже было улажено посредством новых договоров. Эмиграция Теменида Карана, который ушел в Македонию, недовольный жизненными условиями на родине, была, как кажется, связана с той же революцией.
Существует предположение, что вследствие этих событий вступила на престол побочная линия. Однако все попытки установить в истории аргивского государства последовательную связь событий лишены прочного основания, так как нет достоверного предания о порядке преемственности царей из рода Теменидов. С полной уверенностью можно только сказать, что около середины VIII столетия аргосские цари придерживались энергичной и последовательной политики, имевшей в виду прежде всего объединение страны.
Царь Эрат завладел в 760 г. до н.э. приморским городом Азиной, а его преемник Дамократид – Навплией.
Когда внутри страны было установлено более прочное единство и завоеван морской берег, с новой энергией была начата борьба против Спарты, которая около того же времени старалась посредством своей связи с Элидой устроить для себя преобладающее положение на полуострове. Речь шла уже не о нескольких квадратных милях земли в кинурийской пограничной области, а об обеспечении себе первого места на полуострове, о гегемонии пелопоннесцев, об управлении национальным торжеством в Олимпии; вопрос состоял в том, будет ли господствовать безусловно лаконский доризм или же проложит себе путь более свободное направление, в котором будет воздано должное и ионийским народным элементам. Соперничающие соседние государства померились силами в открытом поле. Спартанцы были побеждены близ Гизеи в олимп. 27, 4 (669 г.) и с той поры не только Кинурия, но и все побережье до Малейского мыса достались аргивянам.
Имя царя-победителя не дошло до нас, но мы, взвесив целый ряд вполне совпадающих обстоятельств, почти не можем сомневаться в том, что это был царь Фидон, десятый после Эфора царь из рода Теменидов и один из замечательнейших людей в истории Пелопоннеса. Ему удалось то, что до того времени не удавалось всем Гераклидам,– он полностью устранил те ограничения царской власти, которые заключались в обязательствах, принятых в отношении переселенцев-дорийцев, и поэтому-то он, как и Харилай, стремившийся к тому же самому в Спарте, считался, несмотря на свое царственное происхождение, незаконным государем или тираном. В то же время им проводилась в жизнь, насколько хватало его влияния, полная противоположность всего того, что спартанцы ввели у себя и что они хотели навязать другим государствам как жизненное правило. Вместо сосредоточения сил во внутренних землях он ввел тяготение к морю, вместо разрозненности сословий – смешение и уравнение их, вместо замкнутости от внешних влияний – свободные отношения, и эти отношения облегчались им настолько же, насколько затруднял их Ликург.
