Когда спокойствие общинного быта потрясено и общественное благо в опасности, то пробуждается потребность в спасительной силе, которая сплотила бы распадающееся государство. Простейшая форма спасения заключается в том, что одному из членов общины даются по единодушному приговору чрезвычайные полномочия для упрочения расшатавшегося государственного строя. Такие водворители порядка назывались эзимнетами.
Если же подобное умиротворение было невозможно, то развитие жизни шло более насильственным путем. Иногда государственные сановники пользовались своим положением для того, чтобы с неограниченным полновластием возвыситься над общиной и захватить в свои руки антиконституционное самодержавие (так образовалась из магистратуры тирания), или же возмутившийся против аристократии народ искал и находил вождя, иногда в своей собственной среде, иногда между членами самой аристократии, отпавшими от своей партии вследствие какого-либо оскорбления чести или неудовлетворенного честолюбия. Люди эти отличались даром слова, умом и храбростью и пользовались большим почетом. Под их начальством собирался народ; они придавали оппозиции единство и энергию и становились поэтому главной целью недоброжелательства и преследований со стороны враждебной им партии. Они ловко пользовались опасностями, которым подвергались ради интересов общины, для того чтобы собирать вокруг себя для своей защиты вооруженных людей.
Опираясь на своих телохранителей, владея укрепленными местностями, они вскоре приобретали безусловное господство над всем государством и его партиями, из борьбы которых возникла их власть: не заботясь о нуждах всего народа, они вскоре являлись представителями собственных интересов, окружали себя блеском и роскошью, и старались и для себя и для своих потомков упрочить могущество своего дома. Но чем менее законна была та почва, на которой они стояли на родине, тем больше стремились они к поддержке извне; больше всего удобств в этом отношении представлялось для ионийцев в сближении с династиями, господствовавшими внутри страны.
Эта близость азиатских государств имела глубокое значение для всей народной жизни. Перенести сокровища внутренних земель на берег и сделать эти сокровища предметом морской торговли – это должно было быть главной целью ионийцев; они были от природы слишком хорошими купцами, чтобы испортить свои дела щепетильным эллинизмом. Они не думали вовсе держать себя в отношении варваров, как это делали дорийцы, срезкой национальной гордостью, а, напротив, с осмотрительной ловкостью пользовались всяким случаем для выгодных сношений и тесного сближения с ними. Храмовые учреждения, бывшие вместе с тем и обширными центрами международных отношений, как например, эфесский Артемисион, особенно содействовали этим сближениям народов и были как бы школами ионийского космополитизма. Стародавние народные отношения возобновились, и границы между ионийскими, лидийскими и фригийскими элементами все больше сглаживались. Даже самого Гомера стали называть фригийцем и сближали его с фригийским царем Мидасом, династия которого царствовала в восьмом столетии.
Одновременно с народом сближались с внутренними землями и цари. Еще во время Нелеидов, которые, однако, держались еще аттических преданий и господствовали в Милете на основании старинных царских прав, мы встречаем какого-то Фригия, одно имя которого уже указывает на дружественные отношения с фригийскими властителями. Но больше всего образцов находили для себя деспоты ионийских городов во Фригии и Лидии; они соперничали с тамошними династиями роскошью своего двора, пышностью своей стражи, своим безграничным самодержавием, невиданным до той поры в греческих общинах; поэтому-то сперва в Ионии, а затем и в других местностях Греции стали называть подобных деспотов фригийским или лидийским словом «тиран».
В долгой борьбе сословий, последовавшей за падением в Милете Нелеидов, упоминаются имена первых эзимнетов, а также и первых тиранов – Фоаса и Дамазенора(за 700 лет до н.э.).
Но сношения с внутренними землями имели еще другие, гораздо более важные последствия, совершенно преобразовавшие всю общественную и экономическую жизнь греческих приморских народов.
