Выгодами, которые давало участие в этом союзе, первоначально пользовались мудрые правители Элиды. Эта страна, по своей природе наиболее открытая и беззащитная на всем полуострове, постоянно подверженная нападениям со стороны аркадских горных народов, благодаря своей связи со Спартой достигла того, что это могущественное государство не только отстаивало целостность ее территории, но и вообще признавало всякое враждебное нападение на нее нарушением олимпийского священного мира. Это развязывало Элиде руки, и она получала возможность беспрепятственно распространять и укреплять свое могущество, расширяя свои владения к югу от Пенея.
Спарта же благодаря этому союзу выходила из своей роли кантона и требовала себе, по отношению к общим делам страны, значения столичного города. Как представительница дорийского населения, она вместе с Элидой издавала олимпийские постановления в дорийском духе. Уже с пятнадцатого празднества борцы бегали нагими по берегам Алфея и Эврота, и с самого начала венок из масличных ветвей был наградой победителю. Спарта вместе с Элидой решала вопрос о допущении к участию в общих играх и жертвоприношениях тех или других лиц, являвшихся для состязаний.
С пизанцами же случилось то, что было близ Парнаса с гражданами Кризы. Им суждено было увидеть в чужих руках святилище, находившееся у ворот их города и основанное их предками, и вместе с тем – связанные с ним почести и права. Ими овладела сильная злоба, ждавшая только случая, чтобы проявиться.
Это удалось им, когда из их среды выдвинулся могучий род, с помощью народа присвоивший себе значительно сильнейшую против прежнего царскую власть, именно род Омфалиона, вероятно, принадлежавший к одной из ветвей этолийской аристократии, выселившейся в Пизу. Сыном Омфалиона был Панталеон. Он получил власть в то время, когда спартанцы были так поглощены внутренней неурядицей, последовавшей после первой Мессенской войны, что не могли иметь никакого влияния вне своей страны. Укрепив свою власть союзом с Аркадией, Панталеон так сумел воспользоваться этим временем, что вернул право и почести, отнятые у пизанцев; двадцать седьмую олимпиаду (672 г.) они праздновали на равных правах с элийцами.
Обстоятельства приняли еще более благоприятный оборот, когда Теменид Фидон восстал с величайшим успехом на востоке полуострова, оттеснил спартанцев из завоеванных ими арголидских пограничных земель, победил их близ Гизии в открытом поле и прошел со своим войском через всю Аркадию, чтобы уничтожить влияние Спарты и на западном берегу. Элида была не только покинута своими союзниками, но находилась еще, кроме того, в борьбе с ахейцами, которые исстари питали справедливую злобу к своим соседям за то, что роды их были оттеснены от участия в олимпийских празднествах. Таким образом аргивскому властителю удалось достигнуть цели своих честолюбивых желаний. Как потомок Геракла он совершил на священном алтийском поле, отмежеванном его предком, большое жертвоприношение, получившее значение даже за пределами полуострова. Торжество это праздновалось им вместе с пизанцами (это было 28-е празднество со времен Корэба, в 668 г.). Элийцы были отстранены от него точно так же, как и спартанцы, а гегемония над полуостровом, которая, как думали спартанцы, находилась уже в их руках, снова перешла к тому царскому дому, который занимал престол Агамемнона.
Однако эти блестящие успехи были непрочны. Спартанцам, должно быть, удалось еще до начала Мессенской войны прийти на помощь к элийцам, которые и со своей стороны делали все возможное, чтобы завоевать снова свои прежние права. Двадцать восьмая олимпиада как торжество революционное была вычеркнута из ряда олимпиад, и следовавшие за ней праздновались снова под председательством возвратившихся из изгнания должностных лиц. Однако элементы брожения далеко еще не были уничтожены. Пиза осталась под управлением все той же династии и сохраняла свои притязания на Олимпию. Она снова воспользовалась затруднениями Спарты (это было через год после предполагаемого нами начала второй Мессенской войны)для того, чтобы собрать войско, состоявшее из пизанцев, аркадийцев и трифилиев, и, насильственно отстранив элийцев, праздновать тридцать четвертую олимпиаду (в 644 г.) уже от своего собственного имени. Это было последним торжеством смелого рода Омфалионидов. После падения Иды, допущение которого было большой ошибкой со стороны антиспартанской партии, произошел решительный переворот, и спартанцы, не теряя ни одной минуты, устроили дела Элиды сообразно со своими выгодами. С самой Пизой они поступили и теперь весьма мягко, без сомнения, потому, что им не захотелось оросить священную храмовую землю кровью ее обитателей. Пизанцы остались независимыми и принимали в продолжение двадцати трех олимпиад участие в руководстве празднествами.
В отношении участников последнего восстания спартанцы поступили беспощаднее. Города трифилиев, имевшие своим центром самиконский храм Посейдона, хотя и основанные миниями, но связанные тем не менее весьма тесно с Аркадией, были разорены; для спартанцев было очень важно очистить местность на границах прежней Мессении и навсегда предупредить все попытки к восстанию с этой стороны. В Лепрее две партии, подобно Гвельфам и Гибеллинам, стояли друг против друга; мессенской партией предводительствовал Дамофоид, зять Аристомена; другая же партия была настолько сильна, что могла оказывать помощь спартанцам в Мессении. В благодарность за это Лепрей не только уцелел, но был еще увеличен и усилен благодаря уничтожению разных небольших местечек. На границе между Аркадией, Мессенией и Элидой предполагалось создать укрепленный пункт, который служил бы точкой опоры для лаконских интересов.
Таким образом, по окончании Мессенской войны дела страны были, казалось, устроены Спартой прочно, но старинная вражда между Элидой и Пизой не умолкла.
