Весьма вероятно, что в наблюдении за общественным порядком, в улаживании ссор, возникавших во время купли и продажи, следует искать начало эфории, должности, которая была, вероятно, гораздо старше законодательства Ликурга и коренилась не в дорийской государственной жизни, а, как и многое другое, уцелела в государстве Ликурга. Она даже получила в нем совершенно новое значение, когда погиб в столкновении с тираническими поползновениями царей весь успех великого дела примирения, начатого Ликургом, когда недоверие, то и дело возникавшее из старых проблем, побудило требовать установления такой правительственной власти, которая защищала бы интересы дорийской общины против всех нападений.
С введения должности эфоров, которая получила полное развитие только в последующее время, когда Спарта стала завоевательным государством, усилилось влияние дорийского элемента. Внешне Спарта сохранила свой древний вид, и тот, кто шел по улицам города, встречал на каждом шагу памятники, посвященные богам и героям ахейско-эолийской старины. Внутри же совершалось коренное превращение: дорийская народная сила, закаленная и регулируем законами Ликурга, проявлялась все сильнее, и таким образом государство, по своим существеннейшим учреждениям чисто ахейское, становилось все более и более дорийским.
Этот доризм передался и окрестным жителям, лелегам и ахейцам; дорийское наречие стало официально господствующим. Со спартанского рынка оно разошлось и по тем областям, где жили близко друг к другу дорийцы и недорийцы; весь восточный берег, бывший когда-то аргивским, стал одновременно и лакедемонским и дорийским, управление страной находилось в руках дорийцев. В Киферу, бывшую самым опасным местом в лакедемонских владениях, так как там с древних времен жило чрезвычайно смешанное население и так как в такой местности, где скрещивалось столько морских путей, не могло быть речи о строгой замкнутости от всего иноземного, посылался ежегодно наместник с дорийским гарнизоном для обуздания беспокойных островитян.
Военная служба также сближала между собой население дорийского и недорийского происхождения, так как, хотя первоначально исключительно только дорийская община составляла военное сословие, тем не менее периэки никогда не были избавлены от лежавшей на них воинской повинности, и мы не знаем ни одного лакедемонского войска, где периэки не служили бы в отряде тяжеловооруженных воинов. К этому служению они готовились и обучались спартанцами, которые все были от рожденья офицерами. Когда они научались переносить голод и жажду, пренебрегать страшными мучениями бичевания у подножия алтаря Артемиды Орфийской, когда они проявляли себя в воинских играх молодежи, происходивших на палестрах близ Эврота и на тенистых островах Платаниста, когда они уже прошли всю военную школу, тогда они брались за исполнение военной службы, сперва в своей собственной местности, чтобы показать, могут ли они действовать самостоятельно, энергично и с присутствием духа. Тут они выступали как хозяева страны, наблюдая за илотами, всегда замышлявшими какие-либо козни, охраняли порядок и дисциплину от аркадских пограничных гор до мыса Тенара – средоточия илотского населения. Во всех столкновениях между различными составными частями населения дорический элемент являлся преобладающим и влиятельным, древнеахейский же бледнел и терялся все больше и больше.
Эти результаты находились вне первоначальных целей Ликурговых учреждений, но они проистекли из них вследствие внутренней необходимости и поэтому считались как бы их принадлежностью. Тем сильнее было удивление древних перед этим законодательством, единственным в своем роде, если только успех может служить здесь мерилом. Мы же можем познакомиться только в общих чертах с теми точками зрения, которые лежали в его основе, с образцами, которым оно подражало, с религиозным авторитетом, под влиянием которого оно возникло, между тем как личность самого законодателя совершенно невидима нашим взорам. И Фукидид, говоря о лакедемонском законодательстве, не без намерения очень сдержан, упоминая о личности его составителя, между тем как о времени его возникновения он говорит с достоверностью.
В конце Пелопоннесской войны он считает срок существования законодательства Ликурга в четыреста с небольшим лет, словом, относит его к 820 году до н.э. Существовали родословные царей, восходившие до Прокла, но это были одни только имена без цифр, и в них нет имени Ликурга. Позднее стали высчитывать последовательность царствования правителей средними числами, и отнесли время опекунства Ликурга к 219 году после возвращения Гераклидов( 1103), словом, к 884 году. Таково было вычисление Эратосфена, ставшее расхожим мнением.
Что же касается оценки конституции Ликурга, то к ней мы можем прийти только изучив историю самого государства, которое единственно благодаря ей стало историческим государством и выступило из своей тесной сферы.
