С нашествием дорийцев силы горных племен Севера выдвинулись на первый план, чтобы принять участие в общей истории народа. Они на несколько столетий отстали от прибрежных и морских племен и выступали теперь со всей энергией своей грубой природной силы; то, что преобразилось и создалось вновь вследствие их завоевательных походов, удержалось навсегда в греческой истории. Вот причина, почему уже древние историки, в противоположность «героическому веку», начинали историческое время с первых деяний дорийцев.

Но сведения об этих деяниях от этого ничуть не полнее. Напротив, старинные источники иссякают с началом этой эпохи, а новые еще не являются им на смену. Гомер не знает ничего о походе Гераклидов. Выселившиеся ахейцы жили всецело воспоминаниями о минувших днях, и даже на той стороне моря неизменно хранили эти воспоминания в своих песнях. Для оставшихся позади, принужденных подчиниться чуждому насильственному порядку вещей, не было времени для песен. Сами дорийцы были всегда скупы на предания; они не любили говорить много о том, что делали, не имели также восторженного вдохновения ахейского племени; еще менее могли они, по примеру ионийцев, с самодовольством распространяться о пережитом. Их помыслы и способности были направлены на практические цели, на исполнение определенных задач, на серьезные, вполне целесообразные действия.

Таким образом, поддержание памяти о великих событиях дорийского переселения было поставлено в зависимость от случайных преданий, которые погибли, оставив лишь несколько следов, поэтому все сведения о завоевании полуострова так скудны именами и фактами; только гораздо позднее, когда миновало время народного эпоса, стали пытаться воссоздать начало пелопоннесской истории.

Но позднейшие поэты не застали уже свежего и живого источника преданий; в них самих не было также того чистого и простодушного наслаждения картинами прошлого, которое придает жизнь поэзии Гомера; в них просто было сознательное стремление заполнить пробел в преданиях и скрепить порванные нити между ахейским и дорийским временем. Они старались сблизить различные местные мифы, дополнить недостающие части, сгладить противоречия; таким образом возникла история похода Гераклидов, в которой то, что постепенно совершилось в течение веков, было сжато с прагматической краткостью.

Дорийцы прибывали с материка с женами и детьми, несколькими партиями, и распространились медленно. Но там, где они раз укоренились, они производили коренное преобразование всех жизненных условий. Они приносили с собой свой домашний и общинный быт и упорно придерживались всех особенностей своего языка и нравов; горделиво и недоступно держали они себя в отношении прочих греков, и вместо того чтобы подобно ионийцам затеряться среди старинного населения страны, они придали своей новой родине отпечаток своего племенного характера. Полуостров стал вполне дорийским. Но расселение дорийцев происходило различными путями; оно исходило не из одного центра, а из трех главных пунктов. Пелопоннесский миф повествует об этом следующее: к племени Геракла, древнего законного государя Аргоса, принадлежали трое братьев, которые были представителями прав своего предка: Темен, Аристодем и Кресфонт. Они все вместе приносят жертву на трех алтарях Зевсу Патрою и бросают между собой жребий из-за различных государств страны. Аргос выпал на долю Темену, второй жребий пал на Лакедемон и достался несовершеннолетним детям Аристодема, между тем как прекрасная Мессения попала вследствие хитрости в руки третьего брата.

Рассказ о метании жребия Гераклидами возник в Пелопоннесе тогда, когда упомянутые государства давно уже достигли своеобразного развития; в нем заключается объяснение причины возникновения этих трех старинных государств, отнесенного к героическому времени, и мифическое признание права Гераклидов на Пелопоннес, и вместе с тем и признание нового государственного строя. Историческая основа этого мифа состоит в том, что дорийцы с самого начала явились представителями не собственных племенных интересов, а интересов своих царей, которые были не дорийцами, а ахейцами; поэтому-то и божеством, под покровительством которого совершилось деление страны, был не кто иной как старинный племенной бог Эакидов. В основе этого мифа лежит еще тот факт, что дорийцы, для того чтобы овладеть тремя главными равнинами полуострова, разделились вскоре по прибытии на три отряда. Каждый из них имел во главе кого-нибудь из Гераклидов, каждый вмещал в себя три племени: гиллейцев, диманов и памфилийцев и был как бы отражением всего народа. При развитии истории Пелопоннеса все зависело от того, как расположатся эти различные отряды в новой оседлости, насколько они, несмотря на чужеземное управление, которому они подчинили свои силы, и притом среди древнейшего населения страны, останутся верными себе и обычаям своего родного племени, и как устроятся их дела в обоих этих отношениях.

Предыдущая | Оглавление | Следующая