Гераклиды и дорийцы отныне навсегда остались соединенными друг с другом, причем, однако, первоначальное различие между ними никогда не забывалось. Близ Олимпа складывается свойственное дорийцам тройственное деление земли; на западном склоне гор, где Петрский проход ведет мимо источников Титарезия в Македонию, существовала группа из трех городов с их областями, или Триполис, впоследствии перешедшая под власть перхэбов, но, несомненно, основанная дорийцами. Одним из этих городов был лежавший у самого начала прохода Пифион, святилище Аполлона, оберегавшее границу и в то же время обязывавшее и окрестных жителей охранять ее. Это-то поселение и было настоящей родиной дорийского племени, здесь сложилась впервые самобытность его государственного порядка и нравов, и в течение своей истории оно гордилось верным соблюдением постановлений Эгимия.
Затем дорийцы были оттеснены от Олимпа и морского берега к Пинду. Они лишились своей страны, они потерялись среди других горных народов, обитавших по обоим склонам Пинда и Лакмона; по словам Геродота, они стали македонянами.
Но они снова собираются воедино и, подобно рекам их страны, которые порой уходят в землю, чтобы потом еще сильнее продолжать старое течение, дорийское племя снова выдвигается из темной массы альпийских народов; оно прокладывает себе путь к югу, нападает на дриопов, живших в этих горах, и вторгается наконец в плодородную горную местность, образующую угол между Парнасом и Этой. Дорийцы никогда больше не покидали этой страны, где Пинд и другие потоки сливаются в одну реку, которая, получая название Кефиса, течет в Беотию. Это и есть древнейшая Дорида, которую мы знаем под этим именем. В четырех местах ее, называвшихся Бойон, Эринеос, Пинд и Китинион, племенная дорийская стихия держалась до позднейших времен греческой истории.
Таким образом дорийцы были перенесены из Македонского нагорья в центр Средней Греции; они поселились у подошвы Парнаса между двумя заливами, Кризейским и Малийским, которые превращают Среднюю Элладу в полуостров; разнообразнейшие народности густо окружали их. Живя так тесно на небольшом пространстве, эти племена не могли не ощутить потребности в установлении правильных юридических отношений друг с другом, и дорийцы, которые еще на берегах Фессалии присмотрелись к лучшему строю жизни и развили его у себя, были предпочтительно перед всеми призваны благодаря частой перемене своего местожительства установить связь между различными народностями материка.
Но в Древней Греции существовала только одна форма для подобной связи между народами, именно – общее им богослужение, собиравшее в определенное время известное число соседних племен вокруг всеми почитаемого святилища и внушавшее всем участникам несколько общих догматов.
Подобные праздничные союзы, или амфиктионии, так же древни, как греческая история, и были первой формой всеобщей исторической жизни народа. До учреждения первых амфиктионии существовали только отдельные племена, каждое из которых имело особый строй, свой быт, свои святилища, где никакой чужестранец не мог совершать жертвоприношения. Пеласгический Зевс соединил лишь членов отдельных племен между собой. Для дальнейшего расширения этой связи пригоднее всего были такие религиозные обряды, которые, возникнув в более развитой культурной среде, переходили затем от цивилизованных племен к менее развитым. Поэтому мы встречаем в береговых странах наиболее древние святилища амфиктионии.
Азиатская Артемида была божественной покровительницей союза древнейших городов в Эвбее, Халкиде и Эретрии; карийско-ионийский Посейдон был осветителем такого же союза в Теносе, мессенском Самиконе и Калаврии, Деметра – у ахейских племен, живших у Малийского залива. Особенно же культ Аполлона был призван благодаря высоте своих нравственных идей и нравственному превосходству своих адептов, к тому, чтобы собрать и объединить все поселения в стране.
Культ Аполлона проник через побережье в Фессалию раньше фессалийской эмиграции. Магнеты поклонялись ему на вершинах Пелиона; пагасейский Аполлон был главным божеством ахейцев; дорийцы восприняли тот же культ прежде всего близ устьев Пенея и воздвигли на самой вершине Олимпа свой Пифион. Даже грубые фессалийцы не могли отказать в поклонении темпейскому богу, которого называли Аплуном.
В этой густо заселенной различными племенами долине Пенея Аполлон впервые выказал объединяющую и организующую силу, как о том свидетельствуют древнейшие празднества в Темпее. Благороднейшие эллинские племена, чем сильнее и даровитее были они от природы, тем ревностнее усваивали этот культ; особенно это заметно у дорийцев, которые отдались ему со всей теплотой религиозного чувства, так что своего родоначальника Дора назвали сыном Аполлона и видели в распространении чествования этого бога свое историческое призвание. До тех пор это было предпочтительно делом мореходов; отныне стало необходимым прокладывать пути внутрь страны и таким образом соединять рассеянные по берегу на далеком расстоянии центры того же культа между собой.
