Яснее говорят о различных эпохах древнейшей истории Греции героические мифы, в которых народ живо воссоздает то время, когда однообразный быт пеласгов был прерван и когда было положено начало новым богослужебным обрядам, проложены новые пути для деятельности и начат новый жизненный строй, с этой поры прочно удерживающийся на пользу всем. Основателями всего этого были личности, подобные живым людям, но выше, прекраснее их и ближе к бессмертным богам. Это не создания праздной фантазии, а, напротив, воплощения действительно освежившихся деяний и фактов далеких времен. Героические мифы имеют содержание документальное, и наиболее произвольная часть в них та, которую прибавили к ним собиратели мифов, чтобы внести в них систематическую и хронологическую связь. От этого произошло, с одной стороны, сходство между характерами героев, с другой стороны – их разнообразие и разделение на группы, изображающие разнородные по времени и месту эпохи развития.
Наиболее почитаемой во всех местностях, от Крита до Македонии, была личность Геракла, являющаяся еще то тут, то там в виде божества, но по большей части выступающая в образе героя, который обузданием диких сил природы подготовил почву для разумного жизненного строя; он был народным символом новаторской деятельности древнейших колоний, символом, который перешел от финикийцев к восточным грекам, от восточных же греков – к западным. Там, где тирренские и ионийские племена присоединились к тирянам для заселения их колоний, всюду Иолай является сподвижником Геракла; там, где греки наиболее устранили финикийское влияние, герой Тира является в просветленном образе Тесея.
В тех местностях, в которых преимущественно сложилось почитание Геракла, в Аргосе и Фивах, героический миф больше всего стремится сохранить в народной памяти великие события древности. Гостеприимный Аргосский залив был назначен самой природой служить местом первых сношений между жителями береговых и внутренних стран, и нигде во всей Элладе не было пережито столько исторических событий до начала каких-либо исторических преданий. Об этом свидетельствует целый ряд образов в мифах: Арго, доставляющий хлебные семена из Ливии; блуждающая вдоль всех морей Ио, чей скитальческий род, перенесенный в страну Нила, возвращается оттуда в лице Даная, который, будучи местным патриархом, родоначальником чисто греческого племени, был в то же время основателем ликийского служения Аполлону, сыном финикийского Бела, творцом мореплавания, и прибыл на своем пятидесятивесельном судне с устьев Нила к берегам Инаха. Как чужеземные и местные начала слились в самом народе, так слились они и в лице его прародителя.
К той же стране данайцев принадлежат Агенор, который завел в Арголиде коневодство, царь Троил, воздвигавший стены с помощью ликийских циклопов, Персей, приплывший в деревянном ящике, Паламед, герой города Навплии, построенного на мысе, похожем на остров, изобретатель мореходства, маяков, веса, меры, алфавита и чисел. Все эти пестрые образы имеют общую идею, отнюдь не вымышленную впоследствии, именно ту, что этот берег раньше всех других посещался морским народом, прибывшим из Финикии, Египта, Малой Азии и мало-помалу сообщавшим местным жителям столько нового, что они, после усвоения всего, стали как бы другим народом.
Яснее всего сохранилось воспоминание о том, чем Западная Греция была обязана Востоку, в сказании о Кадме. С противоположного берега, где живут его братья Феникс и Киликс, прибывает Кадм на Запад, идя по следам странствующей Европы, и где он ни причаливает на своем пути – в Родосе, Фере, на берегу Беотии, в Фасосе и Самофракии – всюду он является гением – основателем высшего жизненного строя и всюду воздвигает под покровительством Афродиты города, приобретающие прочную славу, которые он наделяет всеми искусствами, нужными для мирного времени и для войны. Он – прародитель эллинских царских и жреческих родов, которые долго были в большом почете у греков, даже в историческое время.
В Фессалии, наконец, героическая легенда сосредоточивается около Пагасейского залива, близ Иолкского рейда, из безопасного фарватера которого Ясон впервые выводит робкую барку и собирает целый ряд героев для морских походов, полных приключений.
Вся жизнь и деятельность греческих приморских племен, которые понемногу соединили между собой все берега и привлекли в круг своей деятельности эллинов всех местностей, дошла до нас в богатом цикле мифов о предводителе аргонавтов и его товарищах. Местом действия всех этих легенд был преимущественно восточный берег, и этим они доказывают, что жители внутренних земель нигде собственными усилиями не положили начало исторической жизни, но что поводом для всех великих событий, которые остались в памяти эллинов, было сближение местного населения с людьми, прибывшими к ним с моря. Это народное предание существенно расходится с позднейшим воззрением, которое было продуктом размышления, относящегося к тому времени, когда греки захотели уяснить себе начало своей истории. Когда они на основании прямых наблюдений ближе узнали царства Востока, когда они, судя по пирамидам, вычислили древность египетских городов и познакомились с жреческой хронологией, тамошние древности и письменные традиции, охватывающие несколько тысячелетий и объясненные им хвастливыми жрецами, произвели на них такое впечатление, что с той поры они не хотели, чтобы в Греции существовало что-либо, происхождение чего нельзя было бы найти у египтян. О греческих деятелях – посредниках между Западом и Востоком – не вспоминали; напротив, и Кекроп, древний змееногий царь Афин, и жрицы Додоны выдавались за беглых переселенцев из Египта; сами божества с их празднествами заимствованы были будто бы у тамошних варваров. Под влиянием этих впечатлений и настроений, которые с VII века до н.э. овладели образованнейшими людьми всего народа, большинство древних историков и сам Геродот составили свои летописи.
