Во всей религиозной жизни греков нет эпохи важнее поры появления Аполлона; она является в истории их духовного развития как бы новым началом творения. Во всех греческих городах, где сохранился наиболее богатый запас мифов, с появлением Аполлона связывается благодетельный переворот общественного порядка и высшее развитие жизненного строя. Начинают прокладывать дороги, делить города на кварталы, окружать замки стенами; священное и мирское начала отделяются одно от другого. Раздаются пение и звуки струн, люди сближаются с богами, Зевс говорит с ними через своих пророков, и грех, даже кровопролитие, не тяготея более над несчастным человечеством, не считается уже злом, для которого нет искупления; грех не передается больше из рода в род как проклятие,– подобно тому как лавр очищает душный воздух, так увенчанный лаврами бог искупает грех обагренного кровью Ореста и возвращает ему душевный покой; наводящая ужас власть эриний сокрушена, и положено основание миру высшей гармонии, царству милосердия.
Местности, где поклонялись Аполлону, как бы окаймляют греческий материк, и если служение ему, подобно служению Артемиде, было связано с местными понятиями, которые коренились еще в сознании пеласгов, то исторический Аполлон является совершенно новым богом; его знали в Греции только как пришельца извне; главнейшие святилища его считались только конечными точками тех путей, по которым он прибыл, и сами пути эти назывались морскими тропами, по которым он будто бы шел, сопровождаемый дельфинами. Если же он приближался сухим путем, то думали, что он идет с поморья, где у самого берега, в скалистых бухтах и близ устьев рек, находились его древнейшие алтари, воздвигнутые критскими, ликийскими,древнеионийскими мореплавателями, начавшими этим новое освящение страны. С рождением Аполлона вырос на Делосе «первозданный» лавр; на материке же лавр, росший близ устья Пенея, считался древнейшим.
Религия Аполлона имеет также свои различные переходы; более дикие нравы обнаруживаются в служении Гилату на горах и в лесах острова Кипра и у Магнетов; в лице Аполлона Дельфийского он еще совершенно сродни Посейдону; он бог морской, вроде кабиров и Диоскуров, и весной успокаивает волны и открывает мореплавание; наконец, как пифийское божество он восседает в Дельфах; как бог света и справедливости, управляющий государствами, он – священное средоточие всего эллинского мира. Аполлоном закончился эллинский политеизм и в нем достиг высшего просветления, на которое только был способен. Если оглянуться с этой высшей ступени на представление о божестве, занесенное греками как общее их наследие с родины арийских народов в Грецию и сохранявшееся даже тогда, когда они назывались уже пеласгами, то как бы отгадывается то, что составляло содержание веков, прошедших от первого сближения греков с финикийцами и от начала богатейших последствиями отношений с азиатскими греками до завершения всего цикла греческих богов.
История богов есть вместе с тем и вступление в историю народа и страны, потому что в течение ее земля стала как бы иной, леса были прорублены, почва приспособлена для высшей культуры. В непосредственной связи с богами Востока были введены в Элладе и растения, освященные богослужением и необходимые для него: виноград, маслина, лавр, мирт, гранат, кипарис, платаны и пальмы. Афиняне были впоследствии уверены, что обладают первым плодом этого благодетельного насаждения – маслиной, посаженной рукой самой богини; то же самое дерево было священным символом и в Тире, в храмовом округе Геракла. Еще прежде, чем стали думать о сооружении храмов, деревья эти были живыми изображениями и обиталищами богов: на их ветвях вешались первые дары, из них вырезались грубые изображения невидимых существ. К этим растениям принадлежит и виссон (вероятно, прядильная культура), употреблявшийся служительницами Афродиты для выделывания тканей, и стираксовый кустарник, благовонную смолу которого финикийцы привозили в Элладу из Аравии до его разведения в Беотии критскими колонистами. Восточные курения были необходимы при эллинском богослужении.
Все, что имело отношение к свойствам самих богов и к богослужению, слилось в одно великое целое под влиянием преобразовательной силы греческого духа и является нам как уже вполне законченное народное достояние, так что проследить здесь постепенность развития можно лишь урывками.
