Личность и обусловливание
Мы вскользь упоминали, что самый вероятный ключевой момент возбуждения заключается в модификации структуры центральной нервной системы, в частности ее синапсов. Здесь же мы должны искать и ключевой момент торможения. О точных анатомических деталях известно немногое, но можно отметить, что в последние годы стало возможным при помощи микроскопа обнаруживать физические изменения на синаптическом уровне, соответствующие функциям возбуждения и торможения. На данный момент невозможно сказать, является ли наблюдаемое под микроскопом явление в действительности физиологической основой, прямой или косвенной, психологических концепций возбуждения и торможения. Потребуются многочисленные детальные исследования, прежде чем с некоторой уверенностью можно будет сделать какое бы то ни было отождествление подобного рода. Однако даже если эта возможность не выдержит тщательной проверки, значение теории Павлова нисколько не умаляется. Она позволяет суммировать существующие знания, служит для привлечения нашего внимания к важным, с точки зрения будущих исследований, областям, и точно говорит нам, что искать в психологических исследованиях и под микроскопом. Не многие другие психологические теории могут претендовать на это.
Несмотря на то что угасание, вероятно, наиболее широко изучаемый тип торможения, это не единственная его форма. Еще одну важную разновидность торможения Павлов назвал дифференцировкой. В экспериментах этого типа животное сначала обусловливается выделять слюну в ответ на конкретный раздражитель, например, зрительный образ круга. Если теперь животному показать эллипс, то мы знаем, что вследствие генерализации раздражителя оно также будет выделять слюну, хотя и несколько слабее, чем в случае с кругом. Если теперь продолжать кормить животное каждый раз, когда ему показывают круг, но никогда не давать ему пишу при демонстрации эллипса, то его реакция на эллипс затормозиться таким образом, что после этого слюноотделение будет происходить только при виде круга и никогда — при виде эллипса.
Этот метод дифференцировки торможения важен по двум причинам. Во-первых, благодаря его использованию мы можем кое-что узнать об остроте ощущений собак. Предположим, мы хотим узнать, насколько можем сделать эллипс похожим на круг, чтобы они, с точки зрения наблюдателя, продолжали различаться. С наблюдателями-людьми это не представляет трудностей, так как мы можем основываться на словесном выражении суждений наших субъектов. Но предположим, что нас интересует ответ на этот вопрос в случае с собаками. Ввиду их ограниченного словаря мы не можем использовать тот же метод, что и с людьми. Но можно начать с выполнения обусловливающего эксперимента по противопоставлению круга и достаточно узкого эллипса, подкрепляя первый и затормаживая второй. Когда собака посредством дифференцировки торможения станет успешно определять различие, возьмем другой эллипс, немного более округлый, чем первый, и гасим ответы собаки на него. Таким образом, заменяя эллипсы все более и более похожими на круг, мы наконец приходим к эллипсу, для которого отношение высоты к ширине составляет примерно 8 к 7, когда селективная способность собаки перестает действовать. Значит, эта точка обозначает порог ее способности определять различия для данного конкретного типа раздражителя. Мы, конечно, можем повторить эксперимент с любым другим типом раздражителя, представляющим для нас интерес, очень подробно выясняя, таким образом, способность собаки делать сенсорные различия.
Будучи важным, это достижение тем не менее уступает с точки зрения теории личности наблюдению, сделанному Павловым в ходе его эксперимента. Он обнаружил что, достигнув точки утраты способности к различению, то есть той точки, когда животное не могло более делать правильную дифференциацию, собака вела себя так, как могла бы себя вести при неком нервном расстройстве. Ее поведение внезапно менялось самыми различными образами. Она становилась крайне возбужденной, начинала лаять, отказывалась стоять в стойке, проявляла агрессивность по отношению к экспериментатору, теряла обусловленные ранее рефлексы, не хотела возвращаться в комнату для экспериментов и даже отказывалась от пищи, хотя была голодной. Это необычное поведение могло продолжаться и за пределами лаборатории и даже вызывать такие симптомы, как половое бессилие. Совершенно очевидно, что здесь мы имеем дело с весьма необычным и крайне важным типом реакции. У нас нет необходимости слишком активно интересоваться, было ли явление, обнаруженное Павловым, действительно «эксприментальным неврозом». Сходство и в самом деле поразительное, но нам еще не настолько известно то, что точно вовлечено в человеческие неврозы, и посему в настоящий момент невозможно рассматривать открытие Павлова как нечто большее, чем аналогия.
Его теория, относящаяся к происхождению этого экспериментального невроза, определенно умещается в концепцию человеческого невроза, разделяемую многими экспертами. По мнению Павлова, экспериментальный невроз с его собаками происходил из-за конфликта — столкновения в коре головного мозга процессов возбуждения и торможения, вызванных различными раздражителями, которые приобрели, соответственно, возбуждающие и тормозящие качества, но на уровне восприятия более не отличались один от другого. С точки зрения физиологии, очень трудно точно понять, что может означать та -кое столкновение. С точки зрения психологии, теорию определенно не следует отбрасывать, не рассмотрев ее со всей серьезностью.
Это особенно важно потому, что в ситуации другого типа, опять же вызывающей столкновение между процессами возбуждения и торможения, Павлов также добился возникновения экспериментального невроза. Некоторые сильные и болезненные раздражители приводят к защитным реакциям со стороны животного и полностью тормозят секрецию слюны и пищеварительную деятельность. Когда раздражитель подобного типа, скажем, сильный удар электрическим током, используется как обусловленный раздражитель для слюноотделения, мы имеем конфликт между нормальным рефлекторным ответом на сильный электрический удар (высыхание слюны) и обусловленным рефлексом (слюноотделение). Если теория Павлова верна, то при таких условиях снова должен случиться экспериментальный невроз, и действительно, факты подтверждают гипотезу.
В этих экспериментах мы впервые видим связь между законами обусловленности, с одной стороны, и экспериментальным изучением личности — с другой. Довольно интересно, что Шоу, который, похоже, так и не продвинулся дальше первой главы книги Павлова, не упоминает эти открытия, возможно, потому, что даже черная девочка из его произведения не смогла рассказать ему о них за 25 секунд, опираясь на свои богатые запасы здравого смысла.
Есть одна или две разновидности торможения, но это сравнительно маловажно, и нам нужно только попутно отметить их. Одна из них — это так называемое «обусловленное торможение». Вероятно, читатель помнит, что при выработке вторичного обусловленного рефлекса новый обусловленный раздражитель связывается с рефлексом через ранее выработанный обусловленный раздражитель и что эта связь осуществляется путем представления животному нового стимула, который затем устранялся и предоставлялась пауза в несколько секунд перед применением ранее обусловленного раздражителя. Она абсолютно необходима для выработки обусловленных рефлексов высших порядков. Если новый раздражитель применяется совместно со старым, то есть с малым промежутком времени между ними или же вовсе без такового, то новый обусловленный раздражитель приобретает тормозящие свойства. Павлов назвал его «обусловленным торможением». Эти тормозящие свойства можно продемонстрировать, применив его (новый раздражитель) одновременно с каким-нибудь обусловленным раздражителем, установленным ранее. Он будет оказывать эффект торможения потока слюны до гораздо более низкого уровня, чем обычно.
Другой тип торможения Павлов назвал запаздывающим торможением. Мы уже упоминали о существовании следящих рефлексов, при которых обусловленный ответ не появляется в течение одной или двух минут. Очевидно, в этот промежуточный период присутствует торможение, которое и подавляет активное проявление рефлекса. То, что это правильно, можно продемонстрировать при помощи простого способа, применив растормаживающий раздражитель вскоре после применения обусловленного раздражителя. Животное ответит немедленным слюноотделением, вместо ожидаемого промежутка времени, для которого был обусловлен следящий рефлекс.
Необходимо упомянуть и о последнем типе торможения. Это «торможение с подкреплением», как сформулировал Павлов: «под воздействием обусловленного раздражителя клетки коры головного мозга всегда имеют тенденцию переходить, хотя иногда и очень медленно, в состояние торможения». Павлова привело к этому убеждению наблюдение, что при определенных обстоятельствах не было необходимости гасить обусловленный рефлекс описанным выше способом. Если просто повторять исходную процедуру обусловливания, то есть применять обусловленный раздражитель с последующим предоставлением пищи несколько сот раз, животное, в конце концов, перестает проявлять всякие признаки обусловленного ответа. Это был совершенно загадочный эффект, для которого Павлов не представил убедительного объяснения. Кажется несомненным, что торможение с подкреплением действительно происходит, и так же очевидно, что обусловленный раздражитель приобретает тормозящие свойства. Это можно показать таким же способом, что и ранее, объединив его в пару с другим вновь выработанным обусловленным раздражителем, и продемонстрировав, что он активно подавляет степень слюноотделения, вызываемую этим вновь выработанным раздражителем.
Итак, весьма кратко обрисовав некоторые факты, на которых базируется теория Павлова о возбуждении и торможении, мы можем упомянуть одну более позднюю его теорию, которая также тесно связана с теорией личности. Интересуясь общими законами коркового поведения, Павлов не мог не обратить внимания на очень заметные индивидуальные различия в поведении собак, с которыми он работал. В качестве одного из примеров можно привести следующий. У некоторых собак обусловленные рефлексы легко вырабатывались, но несколько труднее поддавались погашению. У других обусловленные рефлексы формировались с трудом, но очень быстро погашались. Эти два типа собак существенно различались и по их общему поведению. На основании своей теории Павлов рассматривал эти различия как следствие врожденных свойств центральной нервной системы этих собак. Его объяснение выглядит следующим образом. У средней собаки существует определенный баланс между развитием процессов возбуждения и торможения. У некоторых же отношение возбуждения к торможению относительно высокое, и это нарушение баланса ведет к тому, что обусловленность у них легко вырабатывается и трудно угасает. И наоборот, у некоторых собак отношение возбуждения к торможению необычайно низкое. Это ведет к трудностям в формировании обусловленности и легкому ее угасанию (эти последствия нарушения в равновесии отношения возбуждения к торможению совершенно естественно следуют из концепции Павлова об ответственности возбуждения за выработку обусловленных рефлексов, а торможения — за их угасание).
