Назревание общенационального социально-политического кризиса. Надежды на скорое окончание войны, которые были присущи летом и осенью 1914 г. значительной части российского общества, быстро угасли и сменились рутинным однообразием военных будней. Успехи русской армии в Галиции в сентябре 1914 г. сменились уже в январе 1915 г. поражениями в Восточной Пруссии, и эти контрасты отчетливо показали, что война будет трудной и затяжной, что в ходе ее встанет множество старых и новых проблем, а оптимизм будет не прибавляться, а убывать. При этом самое тревожное состояло в том, что достаточно искреннее желание общества разделить с властью ответственность за судьбу страны встретило не понимание, сочувствие и поддержку со стороны последней, а подозрение в неблагонадежности и чрезмерных амбициях, хотя справедливости ради нужно сказать, что достаточной компетентности в практических вопросах управления страной и ее народным хозяйством представителям общественности действительно не хватало.
Весна 1915 г. ознаменовалась тяжелейшими поражениями русской армии в Галиции и ее стремительным откатом на восток. Ответом на это стал беспрецедентный всплеск недовольства самых широких слоев населения действиями царского правительства. При этом протест либеральной оппозиции явно опережал процесс политического пробуждения «низов» и был пока еще намного опаснее для власти, чем глухое недовольство и брожение в народе. По России, как это уже не раз бывало в подобных случаях, поползли слухи об измене и о «темных силах», окопавшихся где-то рядом с самим царем. Выявились неготовность армии к большой и продолжительной войне, катастрофическая нехватка вооружения и настоящий «снарядный голод». Отступление армии сопровождалось эвакуацией 4 тыс. промышленных предприятий, учебных заведений и учреждений, потоками беженцев и принудительным выселением из прифронтовой полосы всех евреев, подозревавшихся в шпионаже, что вызвало новое усиление антиправительственных настроений в обществе. Общая численность так называемых «перемещенных лиц» составила в России в годы Первой мировой войны около 5 млн человек, причем судьбы многих беженцев сложились поистине трагически, а их реэвакуация затянулась до 1924 г.
Ухудшение ситуации на фронте, бытовые трудности в тылу и консервативная политика правительства заметно охладили те патриотические чувства, которые, казалось бы, сплотили все слои населения России в начале войны. Начались уклонения от мобилизации в армию, усилилась критика в адрес центральной власти (включая царскую семью) и местной администрации. Вовлечение в производство и в общественную жизнь женщин и молодежи, заменявших ушедших на фронт мужчин, их повышенная эмоциональность и отсутствие прочных идейных убеждений также влияли на «выветривание» патриотических чувств и готовности населения покорно переносить тяготы войны. Наблюдалось и еще одно негативное явление — подмена патриотизма шовинистическими эксцессами, направленными на всех лиц немецкой, австрийской и еврейской национальностей как на «врагов России».
8-9 июня 1915 г. в Москве прошли антинемецкие и антиавстрийские погромы, в которых приняло участие и много рабочих. К их организации были причастны московские власти, в частности главноначальствующий в Москве князь Ф.Ф. Юсупов Старший. В ходе погромов пострадали в общей сложности более 700 человек (в том числе и русские), а ущерб от экстремистских действий погромщиков составил 50-70 млн руб. Были разгромлены более 200 квартир иностранных подданных и повреждены станки, склады и производственные помещения более 450 предприятий и торговых заведений. При этом следует особо подчеркнуть, что революционные партии к этим событиям никакого отношения не имели. Московские погромы подтвердили старую истину: в кризисных ситуациях и «низы», и «верхи» часто стремятся разрядить сложную социально-политическую обстановку, провоцируя конфликты на национальной почве и выбирая в качестве жертв то евреев, то подданных той страны, с которой идет война. Однако решить накопившиеся проблемы подобные вспышки ксенофобии, естественно, не могли. Поэтому власть, обеспокоенная ростом антиправительственных настроений и падением престижа самого монарха, вынуждена была пойти на ряд мер, призванных как-то успокоить взбудораженную общественность.
Проще всего было произвести некоторые перестановки в высших эшелонах власти, убрав оттуда наиболее одиозные фигуры, которые считались в обществе чуть ли не немецкими шпионами. Особое возмущение вызывал военный министр В.А. Сухомлинов, на которого возлагали ответственность за плохую подготовку армии к войне и неудачный ее ход. В июне 1915 г. он был отстранен от занимаемой должности, а в 1916 г. арестован и предан суду (в 1917 г. при Временном правительстве обвинения в шпионаже с него были сняты, но за плохую подготовку армии к войне и неудовлетворительное руководство Военным министерством он был приговорен к пожизненному тюремному заключению). В 1918 г., уже при советской власти, Сухомлинов по старости и болезни был освобожден и выехал за границу, где и умер в 1926 г. Настоящим «козлом отпущения» стал близкий к Сухомлинову полковник С.Н. Мясоедов, арестованный еще в феврале 1915 г. по обвинению в шпионаже и приговоренный к расстрелу. Его дело было «раскручено» великим князем Н.Н. Романовым, который таким образом сводил счеты с Сухомлиновым, настоявшим в свое время на ликвидации Совета государственной обороны, где председательствовал великий князь. В июне 1915 г. Николаю II пришлось пожертвовать и наиболее консервативно настроенными министром внутренних дел Н.А. Маклаковым и министром юстиции И.Г. Щегловитовым. Однако на более радикальные кадровые перестановки царь тогда не пошел, хотя Государственная дума, собравшаяся в первую годовщину начала войны, требовала уже значительно большего.
Настроение думского «центра» и левых депутатов было довольно воинственным. Милюков заявил, например, что правительство делает все, чтобы «распылить народный порыв», потребовав даже возвратить из Сибири сосланных туда большевистских депутатов Думы. Концовка же его речи, при всей ее туманности в плане конкретики, звучала достаточно решительно: «Снимите путы, дайте дорогу общественным организациям … дайте стране внутренний мир, прекратите разжигание национальных распрей, и вы вызовете новый энтузиазм: все для победы!» Более решительные, чем кадеты, прогрессисты, выражавшие интересы русской национальной, прежде всего московской, буржуазии, а также трудовики и меньшевики (последние остались в Думе в качестве единственных представителей РСДРП после ссылки депутатов-большевиков) высказались за создание правительства, ответственного перед Думой. При этом меньшевик Н.С. Чхеидзе заявил: «Правительство должно уйти, народ должен взять в свои руки судьбу страны». Однако в итоге Дума все же сбавила тон и проголосовала за создание кабинета министров, пользующегося доверием страны. Это было недвусмысленным предупреждением власти, оставшимся, увы, не услышанным.
