Противоречия науки и политики. Наука и война предстают судьбоносными явлениями в жизни мирового сообщества. С наукой связаны надежды людей на совершенствование условий и содержания своей жизни, ее гуманными идеалами и устремлениями, на дальнейшее освоение Космоса, решение энергетических, национальных, региональных и глобальных проблем, в том числе и проблем обуздания войны.
Между тем наука продолжает работать на войну, вооружает общество средствами и методами ее ведения, хотя это и не соответствует ее гуманистическим устремлениям, которым не противоречат только оборонительные и освободительные войны. Но война переменчива, она может начинаться как справедливая, а завершаться как несправедливая. А наука не сама распоряжается своими результатами. Этим занимается политика, последняя же находится в руках различных общественных сил.
Народы многих стран под водительством правительств, политических партий и организаций, организующих их жизнедеятельность, непрерывно готовятся к войне, используя последние достижения науки. Политики же клянутся в преданности идее и делу миру, но готовят или ведут войну, оправдываясь тем, что это делать их вынуждают другие политики, а те отвечают такими же обвинениями в их адрес. И фарисейству этому нет конца. Такое поведение Политиков нельзя объяснить их порочными моральными качествами, хотя и такие имеют место. Это объясняется тем, что война трудно поддается всеобъемлющему научному анализу и не всегда подвластна политике.
Возникает ряд вопросов: не является ли война имманентным свойством природы человеческого рода? Способны ли люди — носители этого свойства его укротить? Может ли наука ответить на эти вопросы? Как заметил русский военный философ и теоретик А.Е. Снесарев, война «нелегко поддается как нравственному, так и научному критериям».
Казалось, люди — разумные существа — во имя собственного блага, во имя того, чтобы сбылись их высокие устремления и надежды, могут и обязаны остановить войну. Путь к прочному миру выглядит ясным и простым. Нужно только всеобщее стремление народов к миру и антивоенная, миротворческая политика их правительств. Такое состояние представлялось не только естественным, но и относительно достижимым.
Русский военный философ и теоретик А.Е. Снесарев
Именно в такое состояние в XX в. неоднократно впадали как правящие круги, так и оппозиционные силы многих стран. На практике они ввергали народные массы в омуты военной борьбы. Так было в начале XX в., когда Российская империя оказалась плохо подготовленной к войне с Японией, которая объявила ее России в начале 1904 г.; так было и в 1914 г., когда правящие круги позволили втащить страну, вопреки ее интересам и готовности, в большую европейскую войну, ставшую Первой мировой войной в истории человечества. В XX в. у нашей страны не было последовательности и преемственности в проведении реалистической мирно-военной стратегии. Но имели место крутые шараханья в политике от пацифизма к милитаризму и наоборот.
На рубеже XIX и XX вв. в России велись яростные дискуссии о природе войны и возможности ее исключения из общественной истории. Великий художник слова Л.Н. Толстой осуждал войну как чуждое человеческой природе явление, призывал народы, прежде всего России, отказываться от воинской службы, предпочитать ей тюремное заключение. Он считал, что уже XX в. может и должен стать веком без войн. Его поддерживал банкир И.С. Блиох своими многочисленными статьями и многотомным сочинением «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях».
Оппозиционные правительству силы выступали с более радикальных миротворческих позиций. В среде правящих кругов Российской империи преобладала своего рода партия мира. На реалистических позициях стояли только немногие интеллигенты, среди них философ B.C. Соловьев, писатель Ф.М. Достоевский, военные ученые, генералы М.И. Драгомиров, П.А. Гейсман и др. Но голос их тонул во всеобщем антивоенном настроении. К аргументам, подобным тем, которые приводил генерал М.И. Драгомиров: «Дело вовсе не в том, скверное или хорошее дело война, а в том, устранимое ли? То, что она противна человеческому инстинкту самосохранения, так ведь это ничего не доказывает: мало ли что ему противно и, однако, бывает, вроде наводнений, ураганов, эпидемий, голодовок, землетрясений и т.п.»,— мало кто прислушивался. Такого рода аргументы, призывающие быть осмотрительными в осуждениях и отрицаниях всякой войны, воспринимались как проявление консерватизма и даже реакционности. Драгомиров и его сторонники считали, что, поскольку еще не постигнута природа войны и общественные механизмы чередования войны и мира, чем заполнена история всех народов, не доказана возможность устранения войны, следует руководствоваться реалистическим подходом, исходить из военных возможностей и устремлений других держав.
