Вторую свою династию лидийцы производили от Геракла, которого считали сыном Нина. Независимо от этих мифов Ктезий рассказывал грекам, что царь Нин завоевал Фригию, Троаду и Лидию; Платон также знал о могуществе ниневийцев, господствовавших в Малой Азии во время Троянской войны; чем больше выясняется на основании местных памятников история Ассирийского царства, тем яснее выступает тот важный для развития греческой культуры факт, что приблизительно в течение пяти столетий, т.е. все время, которое Геродот отводит царствованию династии Гераклидов, Лидийское царство было вассальной землей, зависящей от лежащей на Тигре Ниневии.
Береговые земли, так ясно отделенные самой природой от внутренних, имели свое особое развитие, свою собственную историю, но они никак не могли охранить себя от влияния соседей вроде фригийцев, лидийцев и ассирийцев с одной стороны, финикийцев – с другой. Напротив, под влиянием этого двустороннего воздействия возникли в удобно расположенных местностях первые малоазиатские прибрежные государства, о которых сохранились воспоминания. На всем далеко растянувшемся западном берегу нет местности более удобной, чем его северный выступ, тот полуостров, выдвинувшийся между Архипелагом, Геллеспонтом и Пропонтидой, ядро которого составляет богатый источниками хребет Иды. На его лесистых вершинах обитала фригийская мать богов; в его недрах скрывалась богатая руда, добыванию и разработке которой здесь впервые научились у Кибелы духи горного дела, идские дактили. Сильный народ заселял эти богатые железом хребты и разделялся на разные племена – на кебренов, гергитиев и преимущественно на красивое племя дарданцев, которые рассказывали, каким образом герой их племени Дардан основал под покровительством пеласгического Зевса город Дарданию.
Часть дарданцев спустилась с гор к берегу, правда, не имевшему гаваней, но перед которым расстилался остров, называемый Тенедосом. Здесь поселились финикийцы, занимавшиеся в Сигионском море ловлей пурпуровых раковин. Позднее прибыли с Крита эллинские племена, которые и установили здесь служение Аполлону. В безопасном фарватере между Тенедосом и материком произошли те сближения, которые вовлекли полуостров Иды в торговые сношения берегов Архипелага. Против Тенедоса лежал Гамаксит, названный так в память первой большой дороги, проложенной от берега внутрь страны.
В отношения с побережьем дарданцы вступили в ту пору, когда покинули замкнутые долины Верхнего Скамандра и горную страну Иды; пастушеский народ превратился в отважных мореплавателей, дарданцы стали троянцами, основателями городов, ведущими свой род от Троса. Род Троса снова разветвляется в лице двух братьев – Ила и Ассарака. Имя последнего встречается на ниневийских памятниках. Сын Ассарака назывался Каписом; это имя – фригийского происхождения, как и имена Димас (как звался зять Приама), Асканий, Кассандра и прочие. Внуком Ассарака был Анхис, любимец Афродиты, происходившей из Ассирии. Троянские герои носят двойные имена, как, например, Александр и Парис, Гектор и Дарий, из которых одно указывает на связь с Элладой, другое же – па связь с центральными землями азиатского материка. Таким образом возникло среди различных народностей Малой Азии, на полуострове, где встретились фригийцы, пеласги, ассирийцы, финикийцы и эллинские мореплаватели, родственное обоим материкам царство Дарданидов, которое некогда простиралось, как говорят, до Каика и жители которого, несмотря на смешение с другими народами, считались не варварами, а народом вполне однородным с ахейцами и равным им по происхождению. Город их с его героями находился под особым покровительством Аполлона; он охраняет городскую общину, он питает особую привязанность к некоторым семьям, как, например, к Панфоидам; он мстит Ахиллесу за Гектора и уносит в свой храм раненого Энея.
Источники горного хребта Иды, сливаясь, образуют реки, из которых две текут к Пропонтиде, и одна, Скамандр, в Эгейское море. В горах этих лежит возвышенная долина Скамандра, который, прорывая ее в узком скалистом ущелье, вытекает в плодородную равнину, лежащую близ устья; окруженная с трех сторон пологими высотами, она открыта на запад, по направлению к морю.
В этой равнине соединяется все, что могло обеспечить преуспевание страны, так как, не говоря уже о сокровищах моря и близости важнейшего морского пути, она имела обильные водой пахотные земли и обширные луга, где Эрихтоний, дух плодородия, пас три тысячи кобыл; на окрестных холмах поспевали виноград и маслины.
Во внутреннем углу этой равнины возвышается скалистый утес с крутыми склонами, как будто желая загородить путь вырывающейся из ущелья реке. Омываемый широко изгибающимся Скамандром с восточной стороны, он опускается к западу пологими склонами, где вырываются из почвы многочисленные ключи; из них образуются два потока, отличающиеся во все времена года одинаковой полноводностью и температурой.
Эти два ключа составляют естественную примету, по которой в господствующей над ними возвышенности можно узнать то место, где находились укрепления Илиона. Они те самые, к которым некогда ходили из Скейских ворот троянки за водой для мытья; еще поныне в этом древнем скалистом бассейне собирается вся наполняющая почву ключевая вода для общего удобного пользования.
Там, где берут свое начало ключи, был и центр власти. На наиболее пологом склоне этой высоты лежала Троя. Над ней возвышался на крутой скале замок Пергам, откуда с высоты 472 фута можно было с одной стороны заглянуть в лощину Скамандра, где некогда дарданцы вели пастушескую жизнь, с другой же обозревать расширяющуюся по направлению к морю равнину с ее двумя реками, Скамандром и Симоисом. Справа виднеется Геллеспонт, могучие волны которого врываются в Эгейское море, которое можно обозреть слева вплоть до Тенедоса. Впереди из-за хребта Имбра возвышается гордое чело Самофракии, сторожевая башня Посейдона, который «с высоко воздымающейся вершины лесистого фракийского Самоса окидывал взором склоны Иды с крепостью Приама и взирал на кровавые распри». Ни одна столица древнего мира не была расположена так величаво, как троянский замок, глубоко лежавший в углу равнины, окруженный крутыми скалами, находившийся как бы в безопасном убежище, в то же время господствовавший над окрестностью и пользовавшийся широким кругозором. За ним находилась богатая пастбищами горная страна, внизу – богатые источниками склоны и плодородная равнина, а впереди – обширный Архипелаг с важнейшими в то время водными путями, некогда еще глубже врезавшийся в равнину своими бухтами, чем теперь.
Местоположению замка соответствует и слава его властителей, отразившаяся в сказаниях о царях Илиона, ибо род Дарданидов был осыпан милостями богов; они привлекали к себе на небо их юношей, они покидали Олимп, как сделала это Афродита, чтобы вступать в любовную связь с героями этого племени.
Но близость моря имеет роковую силу. С той поры как дарданцы спустились с горных вершин, их не удовлетворяло больше счастье безмятежной жизни, полной довольства, среди многочисленных стад и всех благ, ниспосылаемых богами. Ими также овладела беспокойная жажда деятельности, свойственная прибрежным жителям. С высоты Иды строевой лес привозится к морю; царские сыны покидают отцовский замок, и течение Геллеспонта приводит Париса с его товарищами в южное море – они ищут добычи и приключений. То, что поэтические мифы рассказывают о похищении женщин дарданскими князьями, подтверждается как достоверный исторический факт египетскими памятниками, которые указывают на дарданцев как на греческое племя, ранее других овладевшее морем; оно подтверждается и ранними сношениями дарданцев с финикийцами, употреблявшими их для заселения своих колоний, а также и названиями многочисленных береговых местностей, где мы встречаемся с именами Илиона и Трои, Симоиса и Скамандра.
