Личность и обусловливание
Мы можем начать с совершенно общего закона, открытого Павловым и названного им «отрицательной индукцией». (На самом деле, если быть абсолютно точным, первое упоминание о таком законе принадлежит немецкому психологу и физиологу Герингу, но этот закон в его теории не играл никакой значительной роли, и он никогда не использовал его столь систематизированно, как это делал Павлов.) Под отрицательной индукцией Павлов имел в виду доказуемый факт того, что положительный раздражитель (стимул), приложенный к одному участку мозга, может вызвать торможение деятельности других его участков. Для демонстрации этого факта он использовал, как определяющий, эксперимент следующего типа. Собака была «обусловлена» отвечать потоком слюны на метроном, отсчитывавший 120 ударов в минуту. Под выражением «собака была «обусловлена» подразумевается непосредственно следующее. Собака стоит на столе в звуконепроницаемой комнате, зафиксированная ремнями, которые не позволяют ей спрыгнуть со стола. Находящийся вне комнаты экспериментатор может воздействовать на собаку различными раздражителями. Он может наблюдать за животным через экран, прозрачный только с одной стороны, оставаясь невидимым для собаки. Посредством электрической передающей системы он может подчитывать количество капель слюны, выделяемой собакой. Когда экспериментатор запускает метроном, можно видеть, что собака смотрит на источник звука, но слюна при этом не выделяется. Следовательно, метроном представляет собой то, что можно назвать нейтральным раздражителем, то есть он не вызывает рефлекс, являющийся предметом измерения. После нескольких повторений собака перестает даже смотреть на метроном и совершенно привыкает к его присутствию. Теперь животному, которое не кормили несколько часов, предлагается кусочек пищи. Наблюдается значительное слюноотделение. Это значит, что пища является необусловленным раздражителем, то есть раздражителем, который порождает отклик или ответ без тренировки. (Правильным переводом терминов Павлова будет скорее «условный» и «безусловный», чем «обусловленный» и «необусловленный». То, что мы называем обусловленным ответом, представляет собой ответ, обусловленный тренировкой или обучением; то, что мы называем необусловленным ответом, — это ответ, не обусловленный тренировкой. Точно так же необусловленный раздражитель — это такой раздражитель, который вызывает эффект без промежуточного периода тренировки.)
Теперь начинается процедура обусловливания. Производится ряд тренировочных попыток, во время которых звук метронома сопровождается кормлением собаки сравнительно небольшим количеством пищи. Примерно после десяти попыток метроном включают, тогда как пища не предлагается. Выясняется, что метроном приобрел некоторые свойства необусловленного раздражителя, поскольку теперь, как только его включают, следует слюноотделение. Дальнейшие тренировочные попытки увеличивают силу ассоциации, до тех пор пока в конце концов слюноотделение, вызываемое исключительно метрономом, не начинает продуцировать такое же количество капель слюны, как и предоставление пищи. Прежде нейтральный раздражитель, то есть метроном, будучи объединенным в пару с необусловленным раздражителем — пищей, сам становится обусловленным и вызывает рефлекс слюноотделения.
Теперь мы можем последовать за экспериментом Павлова по отрицательной индукции. Собаке, которая была обусловлена метрономом, теперь добавляется другой нейтральный раздражитель (скажем, звонок), каждый раз подкрепляемый кормлением. После ряда таких попыток при включении звонка выделяется четыре капли слюны. Теперь, только в течение одной попытки, собака раздражается сначала метрономом (вместе с пищей), а затем — звонком. На этот раз звонок не сопровождается вообще никаким слюноотделением. Другими словами, наличие сильного положительного обусловленного раздражителя тормозит появление сравнительно более слабого обусловленного ответа, связанного с другим раздражителем. Значит, это — пример отрицательной индукции, или затормаживания деятельности в одном участке мозга, вызванного деятельностью в другом участке. Теперь давайте применим эту концепцию к креслу дантиста. Когда начинается сверление, пациент применяет сильный раздражитель (стискивание ручек кресла, щипание самого себя или обдумывание каких-то сложных проблем). Согласно закону отрицательной индукции, мы предполагаем, что этот новый раздражитель вызовет торможение в остальной части мозга и, таким образом, ослабит боль от сверла дантиста.
В ответ читатель может возразить, что это объяснение чисто анекдотическое и не представляет ничего, кроме аналогии. Такое возражение совершенно резонно и правильно, но оно не учитывает одной существенной детали. Теперь мы находимся в том состоянии, когда можем перенести нашу проблему в лабораторию, количественно определить рассматриваемые переменные и провести экспериментальное испытание адекватности нашего объяснения. Сделанное нами заявление — это просто гипотеза. Теперь мы в состоянии продолжить доказательство правильности различных выводов, которые можно сделать из этой гипотезы.
Прежде всего мы должны количественно выразить рассматриваемые переменные. Очень трудно измерить боль, причиняемую сверлом дантиста, — во всяком случае, она постоянно изменяется. Так же трудно измерить силу сжатия, прикладываемую к ручкам кресла гипотетическим субъектом нашего примера. Поэтому давайте заменим сверло дантиста психологическим пыточным прибором — долориметром, который измеряет боль в единицах, называемых долами. По существу он состоит из светового луча, фокусируемого при помощи системы линз на лбу субъекта эксперимента. Увеличивая силу света, экспериментатор увеличивает также и количество генерируемого тепла, и световое пятно на лбу субъекта начинает вызывать чувство тепла. В конце концов это тепло вызывает ощущение боли. Далее эта боль может увеличиваться до тех пор, пока экспериментальное исследование не будет завершено, или же пока субъект не решит, что психологические исследования не для него! Количество тепла на лбу субъекта можно измерить с большой точностью, поскольку оно пропорционально силе тока, питающего прибор. Итак, о количественном выражении болевого раздражителя достаточно.
Сжатие ручек кресла можно легко заметить сжатием динамометра. Как я уже описывал, он состоит из стальной пружины, которая сжимается субъектом. К этой пружине присоединена шкала со стрелкой, указывающей степень приложенного воздействия, количественно выражаемого тормозящим раздражителем.
Наконец, мы должны каким-то образом количественно выразить и олицетворить весьма субъективное понятие боли. Поскольку мы должны полагаться на нашего субъекта, всякий раз, когда раздражитель становится болезненным, произносящего «О! Ох!» или что-то в этом роде, то всегда можно возразить, что, пожалуй, он не в должной мере принимается во внимание или что его реакцию определяют другие субъективные источники ошибки. К счастью, существует несколько объективных показателей, указывающих точный момент, когда начинает ощущаться боль. Одним из них является психогальванический рефлекс, который я довольно подробно описывал в предыдущей главе. Однако в связи с этим более полезным представляется так называемый зрачковый рефлекс. Когда человеку причиняется боль, его зрачки рефлекторно расширяются. В эксперименте с долориметром было выяснено, что небольшое расширение зрачков может проявляться непосредственно перед тем, как субъект сообщает о первых признаках боли. Иными словами, в этом случае мы имеем объективный индикатор болевого порога индивидуума в любой момент времени.
Теперь мы готовы к нашему эксперименту Субъект сидит за столом, его лоб зачернен жженой пробкой. Долориметр испускает лучи относительно низкой интенсивности, так что субъект чувствует скорее тепло, чем боль. В то же самое время кинокамера, сфокусированная на его глазах, снимает на пленку его зрачки. Затем ток через долориметр увеличивают, до тех пор пока экспериментатор не отметит, что зрачки субъекта расширяются. Эксперимент прекращается, пленка проявляется, и определяется точный момент, когда зрачки субъекта начали расширяться. Затем этот момент сопоставляется с установками долориметра, и мы получаем, таким образом, оценку болевого порога субъекта, то есть точное значение количества теплоты, требующегося для того, чтобы вызвать ощущение боли. Чтобы получить надежную оценку, берут несколько показаний, но метод определения болевого порога в точности такой же.
Теперь вся процедура повторяется, но с одним важным отличием. На этот раз субъекту требуется растянуть динамометр со сравнительно небольшим усилием, скажем, эквивалентным десяти фунтам. Снова делается ряд измерений его болевого порога. Из существующей теории следует, что вследствие отрицательной индукции теперь болевой порог должен быть выше, то есть субъект будет способен вынести немного большую степень нагрева (а следовательно, и большее количество тепла) без появления зрачкового рефлекса, указывающего на боль. Было обнаружено, что это действительно так, и эксперимент повторяется, с каждым разом увеличивая силу растяжения динамометра. Нагрузка в десять фунтов сменяется нагрузкой в двадцать, затем в тридцать, затем в сорок и наконец — в пятьдесят фунтов. Теория каждый раз предсказывает возрастание болевого порога субъекта, и каждый раз это возрастание на самом деле регистрируется. По окончании эксперимента мы можем построить график функции, показывающей зависимость возрастания болевого порога от силы растяжения динамометра, или, словами Павлова, «количество отрицательной индукции как функцию данного положительного раздражителя». Таким способом мы можем численно определить переменные, с которыми имеем дело, изучить функциональные взаимосвязи между ними и демонстрировать адекватность наших теоретических формулировок, для того чтобы обсуждать явления подобного типа. Преимущество над менталистским объяснением в терминах понятий вроде «внимание» и «отвлечение» очевидно.
В объяснении, которое мы дали для явлений внимания и отвлечения, концепция отрицательной индукции использована так, как будто в этом случае невозможно провести какой-то иной анализ. Однако это не так. В действительности Павлов продвинул дело еще на один шаг вперед, но, прежде чем мы сможем обсудить его теорию возбуждения и торможения, следует рассмотреть еще одну серию экспериментов, которая привела его к постулированию существования этих двух крайне важных свойств коры головного мозга. Это даст нам не только лучшее понимание описываемых экспериментов, но еще и приведет непосредственно к объяснению некоторых крайне важных определяющих факторов личностных различий.
