Мир — это шахматная доска; фигуры — явления мироздания, правила игры — то, что мы называем законами природы. Игрок напротив скрыт от нас. Мы только знаем, что он всегда играет честно, беспристрастно и терпеливо. Но мы знаем также, по нашему опыту, что он никогда не пропускает ошибок и не допускает малейших попыток проявления невежества.
Т.X. Хаксли
Введение
И определенном смысле этот труд является продолжением книги «Психология: польза и вред», но написан он как самостоятельная работа. В первой книге я касался проблем социальной полезности психологии для общества, а также большого количества необоснованных заявлений, сделанных от ее имени, которые побудили многих умных критиков почти полностью обесценить, психологию как науку. В настоящей работе я затрагиваю несколько более широкую сферу. Несомненно, что даже образованные люди высказывают немало бессмыслицы по различным проблемам, но маловероятно, что существует хотя бы один аспект знания, в котором отношение здравого смысла и абсурда было бы меньшим, чем в вопросах психологии.
Я выбрал несколько областей в попытке отделить зерна от плевел и представить перед читателем как факты, так и спекуляции, как смысл, так и бессмыслицу, окружающие эти вопросы. Безусловно, большинство обсуждаемых вопросов актуально, хотя и вызывает сомнение, что гипноз, толкование сновидений или даже телепатия когда-нибудь смогут достичь такого уровня разработанности, что их осуждение будет вестись на строго научной основе.
Однако наш интерес заключается исключительно в предмете как таковом, в фактах и теориях, сотканных вокруг этих фактов, в попытках объяснить их.
Интересно на минуту отвлечься и рассмотреть, почему относительно вопросов психологии существует так много неверных представлений. Я отчетливо помню случай, произошедший несколько лет тому назад, когда проректор одного из наших главных университетов, увидев, что на праздничном юбилейном обеде место его жены за столом находится рядом с профессором психологии, поспешно поменял карточки, объяснив это тем, что даме вовсе не подобает сидеть рядом с психологом! Возможно, время с тех пор кое-что изменило, и некоторые люди поняли, что аура секса, распутства и неразборчивости в связях, которую общественное мнение приписывает психоанализу, не может автоматически переноситься на безвинных психологов, проводящих в лабораториях опыты над крысами или открывающих законы познания при подготовке студентов в университетах, непроизвольно заставляя их не замечать прозвучавший звонок. Но все же большинство людей имеют слабое представление о том, что пытается делать психолог. Нередка реакция непрофессионала (а еще чаще непрофессионалки) в момент представления психологу, которая заключается в стереотипном восклицании: «Ах, дорогой, держу пари, вы знаете все, о чем я думаю!». Психолог как частное лицо, возможно, порой и хочет узнать, что на уме у другого человека, но он определенно не станет рассматривать это как свое профессиональное занятие. Все, что он пытается сделать, — это просто открыть законы, способные объяснить поведение людей и животных; законы обучения и познания, памяти, чувств; развитие двигательных навыков и навыков восприятия; особенности развития и роста интеллектуальных способностей; законы социальных и межличностных отношений. Это достаточно полная и несомненно целесообразная программа. Во всем этом нет никакой черной магии, а есть лишь применение обычных научных методов к сравнительно сложному и трудному предмету.
На практике большинство людей проявляют странную и интересную двойственность отношения к таким программам. С одной стороны, звучат заслуживающие внимания слова одобрения. Большинство людей представляют себе, что наши знания о физическом мире значительно опережают наши знания о человечестве, и если мы не сможем найти какой-либо способ для исправления этого соотношения, то может остаться очень мало человечества для изучения. Эта точка зрения стала настолько общепринятой, что человек чувствует себя почти пристыженным, в очередной раз излагая ее на бумаге. Однако, что довольно курьезно, это почти всеобщее словесное одобрение никоим образом не отражается в поступках. Общее количество денег, выделяемых на все общественные науки в этой стране, представляет собой менее одной тысячной средств, расходуемых на естественные науки. Более того, если мы примем во внимание средства, которые вкладываются в промышленность, то соотношение станет еще гораздо более неутешительным. По всей стране существует не более дюжины маленьких, не укомплектованных штатом, слаборазвитых кафедр психологии, по большей части не имеющих элементарного лабораторного оснащения, необходимого для обучения. Следовательно, с практической точки зрения, можно сказать, что возвышенные стремления, провозглашаемые нашими так называемыми духовными лидерами, остаются лишь стремлениями, а их воплощение в реальность откладывается до греческих календ.
Часто кажется, будто люди, признавая на словах необходимость фактического обоснования выводов, предпочитают показное фразерство такого сорта, какое было предложено покойным Джоадом и многими его последователями. Психологические вопросы, по которым есть кое-какие фактические знания, нередко обсуждаются на Би-Би-Си, но почти всегда в их обсуждении принимают участие философы, зоологи, математики, журналисты, теологи или анонимные профессора «античного типа», которые, очевидно, даже не знают о существовании доступных фактических сведений и спекулируют, напыщенно вещая для собственного удовлетворения в такой манере, на которую они никогда не отважатся в своей собственной специальности.
Это лишь один пример того, что происходит в результате всеобщего убеждения, будто обсуждать психологические проблемы может каждый, независимо от того, потрудился ли он изучить предмет; что все мнения равны; будто профессионального психолога во что бы то ни стало следует из этого обсуждения исключить, потому что он может испортить праздник фактами, которые способны полностью разрушить спекуляцию и чудесные воздушные замки, столь старательно возведенные дилетантами.
Эта тенденция наиболее заметна, конечно же, когда факты, представляемые психологом, имеют отношение к политическим вопросам. В данном случае мы видим, что это полный абсурд. Естественно, всегда проявляется забота о том, чтобы дискуссия проводилась людьми, которые никоим образом не обременены фактическими знаниями и движимы почти исключительно желанием набрать очки для своей стороны. Иллюстрацией того, что происходит почти каждый день, может послужить один пример. В книге «Психология: польза и вред» я описал в некоторых деталях структуру тестов умственных способностей, методы обоснования этих тестов и их полезность при отборе. В последние годы можно наблюдать, как усилилась критика относительно отбора, в частности касающаяся уровня 11-плюс, и поэтому имеет смысл рассмотреть наиболее распространенные возражения. По этому поводу, например, приводится довод, что многие дети так сильно волнуются во время тестирования, что не в состоянии полностью раскрыть свои способности. Также приводится довод в пользу того, что тренировка дает значительный эффект и, следовательно, результаты теряют смысл. Еще одним аргументом является то, что отбор осуществляется в слишком раннем возрасте, поэтому он либо не должен производиться вовсе, либо следует ввести некую форму «потока» (распределение учащихся по параллельным классам с учетом их способностей) с возможностью постоянного перемещения ребенка из одного потока в другой. Каким бы ни было возражение, дискуссия обычно заканчивается суждением, что проверка умственных способностей бесполезна или необоснованна.
Многие из этих доводов объясняются весьма похвальным желанием дать всем детям равные возможности на основании принципа, согласно которому все люди рождены одинаковыми. К сожалению, факты достаточно определенно доказывают, что это далеко не так и что наследственность явно разделяет людей на способных и тупых. На деле чем больше мы выравниваем возможности обучения, тем большим будет влияние наследственности в определении окончательного интеллектуального статуса каждого ребенка. Это положение часто оспаривается коммунистами, которые воображают, что людей можно штамповать на неком воображаемом конвейере, однако подобная точка зрения, естественно, является бездоказательной.
