Кирос. Открытия в Туамоту. Южная Земля Святого духа

Мечтатель. Рыцарь ложной идеи, преданный ей до самозабвения, до слепоты. Человек редкого бескорыстия. Прекрасный кормчий, но плохой командир. Пророк, но не вождь. Белая ворона в стае стервятников. Таков Педро Фернандес де Кирос, Колумб номер 2, которому так и не удалось открыть второй Новый Свет.

Кирос, возвратившись в 1598 г. в Лиму, сразу же атаковал вице-короля Перу. Он настойчиво требовал, чтобы была снаряжена новая экспедиция в Южное море, но не для поисков потерянных Соломоновых островов — Кирос был убежден, что в южном полушарии существует огромный материк. В следующей главе мы постараемся показать, что эта навязчивая идея, эта гипотеза, основанная на совершенно ложных посылках, таила и рациональное зерно. Некоторые догадки Кироса смело можно признать гениальными, и не вина его, а беда, что он, так же как и в свое время Колумб, оказался в плену ветхих догм средневековой географии.

Проекты Кироса вице-король положил под сукно. Кирос на свои скудные средства отправился в Испанию. В феврале 1600 г. он высадился в Сан-Лукаре. В Севилье и Мадриде его встретили холодно. Тогда он отправился в Рим, к папе, надеясь, что глава католической церкви поддержит его проект. Так же как и Колумб, Кирос покорял сердца наивной, но поистине беспредельной искренностью. Испанский посол в Риме герцог Сеса уверовал в Кироса. Сеса убедил папу поддержать проект этого странного человека, полуапостола, полукормчего. Ведь если и в самом деле удалось бы открыть Южный материк, густо населенный нагими язычниками, Для католических миссионеров открылось бы необозримое поле деятельности. А доходы! Даже если Южный материк впятеро беднее Перу и Мексики, пожива там будет изрядная.

И папа написал письмо испанскому королю Филиппу III. Папа просил короля ради вящей славы святой церкви поддержать проект Кироса. С этим письмом Кирос покинул Рим и в июне 1602 г. прибыл в Испанию. В Совете по делам Индий, ведомстве, которому подчинялись все заморские владения Испании, к планам Кироса отнеслись более чем сдержанно. Но влиятельные сановники, связанные с Римом, поддержали проект, и в апреле 1603 г. король подписал указ о снаряжении флотилии, которая должна была под командой Кироса отправиться из Перу на поиски Южного материка.

Кирос всю жизнь был «счастливым неудачником» или, что одно и то же, «неудачливым счастливчиком». С указом короля в походной сумке он отправился в Новый Свет в твердой надежде, что через год его флотилия покинет Кальяо. Но в Карибском море корабль, на котором он плыл, затонул, и восемь месяцев Кирос протомился на венесуэльском берегу в ожидании попутного транспорта. В конце концов он добрался до Панамы; губернатор оказал ему поддержку, все шло отлично, и спустя несколько дней он должен был сесть на корабль, идущий в Кальяо. Коротая часы досуга, Кирос отправился на религиозное празднество. Дом, в котором собрались гости, внезапно обрушился, и десять недель Кирос лечил в госпитале тяжелые увечья.

6 марта 1605 г. он прибыл в Кальяо. В тот же вечер без гроша в кошельке он добрался до Лимы. Ему негде было приклонить голову, и какой-то сердобольный гончар приютил его на ночь в своей лачуге. Утром состоялась аудиенция у вице-короля, и счастье вновь улыбнулось Киросу. Вице-король распорядился приступить к снаряжению флотилии. Вскоре в Кальяо закипела работа.

21 декабря 1605 г. Кирос вышел из Кальяо. В его флотилии было три корабля: «Капитана», «Альмиранта» и маленькое суденышко «Три волхва». Корабли удалось снарядить не так уж скверно, но командный состав был укомплектован из рук вон плохо. Испанские власти, «подбирая кадры», стремились прежде всего к тому, чтобы кормчие и капитаны доносили друг на друга и снабжали Лиму и Мадрид негласной информацией. Легче всего было добиться этой цели, посадив на корабли людей, относящихся друг к другу неприязненно и даже враждебно. И Киросу навязали в качестве помощника моряка Диего Прадо-и-Товара, который люто ненавидел своего начальника. Главным кормчим назначили кляузника и забияку Хуана Очоа де Бильбао, а капитаном «Альмиранты» утвердили португальца Луиса Ваэса де Торреса, великолепного моряка, но явного недруга Кироса. Во флотилии было триста матросов и Солдат и десять Монахов. На борт взяли много продовольствия, различные сельскохозяйственные орудия, скот и товары для менового торга с островитянами.

Кирос сразу же возбудил недовольство команд. Он выбросил за борт все игральные кости и зачитал приказ, в котором солдатам и матросам предписывалось не пить вина, не богохульствовать и ни в коем случае не притеснять, не обижать и не грабить туземцев в случае высадки на какие-нибудь земли.

Флотилия должна была следовать на юго-запад до 30° ю.ш. Если на этом этапе не встретилась бы земля, надлежало до 10° ю.ш. идти на северо-запад и далее на запад до островов Санта-Крус. Следуя на запад-юго-запад, флотилия дошла до 26° ю.ш. Это был не очень выгодный курс, корабли слишком уклонились к югу и вышли из полосы попутных пассатов. На 26° шквалы, волнение от южных румбов и переменные ветры заставили Кироса взять курс на северо-запад, хотя по непонятным причинам этому здравому решению яростно противился Торрес. Смена курса произошла, по всей вероятности, в 100—200 милях к западу от острова Пасхи. Северо-западный курс привел флотилию к архипелагу Туамоту.

С 26 января по 10 февраля 1606 г. было открыто девять атоллов на восточной окраине этого архипелага — какие именно, установить трудно, но, судя по описанию Кироса, это были атоллы Хендерсон, Марутеа, группа Актеон и Ненгоненго. Только на открытом 10 февраля атолле — его окрестили островом Обращения святого Павла — оставлены были вещественные следы: Кирос водрузил крест, который в 1774 г. его соотечественники обнаружили на острове Анаа, вторично открытом Куком в 1769 г. Светлокожие островитяне, вооруженные палицами, хотя и препятствовали высадке, но вели себя в общем мирно. Испанцы, однако, схватили вождя, связали его и привезли на «Капитану». Кирос приказал немедленно освободить пленника и доставить его на берег. Моральный ущерб, который потерпел островитянин, Кирос возместил с лихвой: он дал ему шелковую рубаху, оловянную медаль и ножны. На острове Анаа команды пополнили запасы продовольствия, но воды здесь почти не было.

Не успели корабли покинуть остров, как между кормчими разгорелся спор. Кормчий-смутьян Бильбао чуть не передрался со своими коллегами. После долгих споров решено было идти дальше на северо-запад до 10° ю.ш. На этом курсе флотилия прошла через архипелаг Туамоту, оставив по левую руку все острова Общества. Здесь были совершены мелкие открытия. В середине февраля в северо-западной части архипелага открыты островки Десена, Сагитария и Фугутива (это скорее всего атоллы Ниау, Рароиа и Токуме в группе Россиян).

19 февраля Кирос повернул на запад. 21 февраля на 10 ю.ш. был открыт остров, на котором вдоволь было кокосовых орехов и рыбы, но почти совершенно отсутствовала пресная вода. Остров назван был Рыбным. Судя по описаниям участников экспедиции, он представлял собой совокупность тридцати двух мелких островков и рифов. Этим признакам соответствует атолл Каролайн (10° ю.ш., 150° з.д.). Корабельные команды глухо ворчали. Матросам и солдатам надоело долгое плавание. Экипаж «Капитаны» требовал, чтобы командир взял курс на Манилу, но Кирос, не считаясь с этими настроениями, шел на запад.

1 марта ночью вахтенные матросы заметили на горизонте свет. Наутро корабль подошел к небольшому острову, на котором росли лишь одни кокосовые пальмы; Кирос назвал его островом Красивых Людей (Isla de gente hermosa). Это был один из островов в северной группе архипелага Кука, возможно остров Ракаханга.

Островитяне, рослые и великолепно сложенные люди, еще в море очень радушно встретили корабль и указали путь в гавань. Торрес высадился на берег, причем не обошлось без обычного в таких случаях кровопролития. 4 марта корабли отправились дальше. Кирос вел флотилию на запад, придерживаясь 10° ю.ш. Все время дули попутные пассаты. Никаких признаков суши не видели вплоть до 7 апреля, когда на северо-западе была замечена земля, а на следующий день выяснилось, что флотилия подошла к группе небольших островов. 9 апреля у самого крупного из них стали на якорь. Торрес отправился на разведку и обнаружил на берегу селение. Женщины и дети бежали из него, но сто пятьдесят воинов-островитян с оружием в руках встретили испанцев.

Торрес приказал дать несколько выстрелов в воздух. Островитяне бежали, но их вождь не тронулся с места. Это был человек лет пятидесяти, высокий и дородный, с бородой, тронутой сединой. Он легко нашел общий язык с испанцами, и в дальнейшем отношения между островитянами и гостями были весьма дружественными. Вождь — его имя было Тумаи — сказал, что его остров называется Таумако, и затем дал испанцам наглядный урок географии. Он не только назвал более шестидесяти островов, рассеянных в этой части океана, но указал, в каком направлении они лежат и сколько дней нужно плыть до того или иного острова. Остров Таумако лежит в группе островов Дафф, сразу же к востоку от архипелага Санта-Крус. На этом острове была отличная пресная вода, а в ней моряки испытывали острую нужду, много разных плодов, кокосовых орехов и бананов. На нем обитало более двух тысяч человек.

18 апреля флотилия покинула остров. В последний момент Кирос захватил четырех местных жителей, но двое из них вырвались из плена — они прыгнули за борт и вплавь добрались до берега. Один из пленников доставлен был в Мексику. Его окрестили и дали имя Педро. Он научился говорить по-испански и рассказал, что родом с соседнего острова и что на его острове побывали какие-то белые рыжеволосые люди; он рассказал также о многих островах, расположенных вблизи Таумако. Педро не раз говорил о путешествиях, которые предпринимают на своих каноэ островитяне, перечислил все известные ему острова, указав, чем они богаты и какие народы их населяют.

21 апреля на 12° ю.ш. был открыт остров Тукопиа (Тикопия современных карт); 25 апреля показался густонаселенный остров, названный островом Сан-Маркос. Это был первый из островов группы Банкс — Меро-Лава, с горой, вершина которой достигает 1000 м. В тот же день к северо-западу от Сан-Маркоса (Меро-Лавы) был замечен остров, названный островом Девы Марии (вероятно, это остров Гауа в той же группе Банкс). «27 апреля в 5 часов утра,— пишет кормчий Гаспар де Леса,— мы открыли землю с высокими горами, сулившими целый материк». (дневник Лесы, 27/IV 1606 г.). Неизвестно, кто первый предположил, что флотилия подошла к неведомому материку, но Кирос уверил себя и своих спутников, что в этот апрельский день Южный материк действительно был открыт. 1 мая корабли вошли в глубокий залив на северном берегу «материка». Залив этот был назван Сантьяго-и-Сан-Фелипе. «Местные жители,— писал Гаспар де Леса,— цветом кожи походили на самбо [так в Америке называют детей от брака негров и индейцев], у них длинные волосы и бороды не очень курчавые. Есть люди и более светлые» (дневник Лесы). Держали они себя довольно мирно, но вскоре испанцы вывели их из себя.

Спустя несколько дней после того, как флотилия вошла в бухту, Торрес высадился на берег. Десант встретила толпа вооруженных копьями и палицами людей, но никто из них не помышлял о нападении. Местный вождь провел на песке линию и знаками дал понять, что гостям не следует переступать эту границу. Торрес немедленно приказал открыть огонь по толпе. Вождя схватили и повесили за ноги на высоком дереве. Побережье мгновенно опустело; жители покинули близлежащие селения и ушли в горы.

10 мая Кирос высадился и осмотрел прилегающую к бухте местность. «Пройдя в глубь страны,— писал он,— мы дошли до селения, но оно было покинуто. Берег в полосе шириной пол-лиги [3 км] покрыт лесом. В селении много плодовых деревьев, причем все они огорожены от свиней частоколом. Селение хорошо распланировано, дома и дворы очень чистые… Здесь множество жирных свиней, таких, как в Испании, и петухов и кур, подобных испанским, а также куропаток, голубей, уток, попугаев, ястребов и других птиц… Много кокосовых пальм, банановых деревьев; орехи здесь такие же, как в Кастилии, но меньше размером и скорлупа у них тверже… главная пища здесь ямс, ибо все дома полны им» (дневник Кироса, запись от 10/V 1606 г.).

Дон-Кихоту любая придорожная корчма казалась волшебным замком. Кирос, который подобно Рыцарю Печального Образа жил в мире иллюзий, бухту Сантьяго-и-Сан-Фелипе превратил в морские ворота Южного материка. К кокосовым пальмам и бананам он «приписал» мускатные орехи, перец, имбирь и корицу; он был твердо убежден, что море в этой бухте богато жемчугом, что на берегах ее есть серебро и золото. «Серебро и жемчуг,— пишет он,— я видел собственными глазами, а насчет золота мне говорили мои капитаны…» (там же). Дон-Кихот тоже видел собственными глазами великанов, которые обернулись по воле злых волшебников ветряными мельницами. И эти великаны, и серебро бухты Сантьяго-и-Сан-Фелипе отнюдь не вымысел и не ложь. Для Дон-Кихота великаны, а для Кироса несметные богатства Южного материка были реальностью, и оба они так глубоко и так искренне верили в свои волшебные замки, что верой этой заражали и простодушного Санчо Пансу, и далеко не простодушных аргонавтов флотилии Кироса. У этих аргонавтов, одержимых корыстными грезами, видения их вождя разжигали неистовую страсть к наживе, и, ослепленные этой страстью, они шли за своим Ясоном к молочным рекам и кисельным берегам несуществующего материка.

14 мая 1606 г., в день святого духа, в бухте Сантьяго-и-Сан-Фелипе произошли события, которые дали бы Сервантесу материал для нескольких глав «Дон-Кихота». Утром Кирос торжественно ввел во владение испанской короны «все эти земли, как те, которые я уже видел, так и те, которые увижу впредь, всю эту страну Юга до самого полюса». Стране этой он присвоил наименование Южной Земли Святого духа (Tierra Austral del Espiritu Santo). И, водрузив на берегу крест, он заложил город Новый Иерусалим. Два года спустя он писал королю: «Величие Земли только что открытой, судя по тому, что я видел, и по донесениям капитана Луиса Ваэса де Торреса… бесспорно… По протяженности она больше всей Европы и Малой Азии, взятой в ее границах до Каспия и Персии, Европы со всеми островами Средиземного моря и Атлантического океана, включая Англию и Ирландию. Эта сокрытая прежде Земля занимает четверть света и в этом качестве вдвое больше всех королевств и провинций, коими владеет ваше величество и коими до сих дней сподобил вас владеть господь. При этом нет на ее рубежах ни турок, ни мавров, ни иных прочих народов, которые чинят беспорядки и смуты. Все открытые земли лежат в жарком поясе и кое-где доходят до экватора, а от экватора тянутся к югу, где до полюса, а где чуть поближе, и эти земли — антиподы по отношению не только к Европе, но и к большей части Азии и Африки».

Однако же земля эта по мнению Кироса, вдвое превышающая «Европу с Малой Азией», была совсем небольшим островом Эспириту-Санто, самым северным в архипелаге Новых Гебрид. От того места, где Кирос заложил Новый Иерусалим, до ее противоположного берега всего лишь 20—25 км, а сам остров по площади раз в двадцать меньше Сицилии. Столица Южной Земли Святого духа —• Новый Иерусалим — по мысли Кироса, должна была стать центром цветущей колонии, городом, откуда христианская благодать «излучалась» бы во все дальние и ближние концы необъятного Южного материка. В Новый Иерусалим Кирос привел триста «праведников», триста «воинов святого духа». Этих людей занесла на край света надежда на легкую и быструю наживу. Не все они, разумеется, были отпетыми душегубами, но у всех за плечами был опыт разбойничьих экспедиций и карательных походов. Свою доблесть они уже успели проявить и в этой экспедиции, расстреливая беззащитных островитян, опустошая их селения, вешая за ноги их вождей. Civitas dei — град божий — на берегах бухты Сантьяго-и-Сан-Фелипе был разбойничьим табором, опорной базой для банды ретивых добытчиков.

А между тем грабить и разорять было некого. Исконные обитатели Южной Земли Святого духа скрывались в густых лесах, и новоиерусалимцам приходилось добывать пропитание в поте лица, а это совершенно их не устраивало. Остров Эспириту-Санто не отличался здоровым климатом. И на кораблях, и в Новом Иерусалиме люди страдали от тропической лихорадки. В довершение всех бед 27 мая Кирос и многие его спутники жестоко отравились рыбой паргус и едва не отдали богу душу. В начале июня Кирос решил временно сняться с якоря и направиться на осмотр Южного материка. Однако из-за противных ветров и течений он не смог продвинуться в южном направлении. 8 июня Кирос дал приказ возвратиться в бухту Сантьяго-и-Сан-Фелипе.

Три дня спустя, 11 июня, при обстоятельствах весьма неясных Торрес и Прадо-и-Товар покинули бухту и увели «Альмиранту» и «Три волхва». Прадо-и-Товар излагает ход событий таким образом. Команда «Капитаны» восстала, заперла в кормовой рубке Кироса и тайком вывела корабль из бухты. Торрес говорит, что «Капитана» ночью ушла, «…не дав нам знать и без всяких сигналов… И хотя мы отправились на поиски и сделали все возможное, но найти ее не смогли. Ибо они [Кирос и его люди] пошли не по своему курсу и не с добрыми намерениями». Версии эти чрезвычайно сомнительны. Из судовых журналов «Капитаны» явствует, что это судно вышло из бухты только после того, как исчезли два других судна, и что Кирос несколько дней искал у входа в бухту «Альмиранту» и «Трех волхвов». Однако установить сейчас, кто кого бросил и кто кого не искал, совершенно невозможно. Факт тот, что после «безнадежных поисков» Кирос принял решение идти в Акапулько, чтобы доставить испанским властям вести об открытии Южного материка. 23 декабря 1606 г. он привел «Капитану» в Акапулько.

К чести Кироса следует отметить, что за время долгого плавания в Южных морях экспедиция не потеряла ни одного человека — случай беспримерный в истории испанских морских походов. 9 декабря следующего 1607 г. Кирос въехал в Мадрид и в городских воротах отдал нищему последний свой грош. На следующий день он начал новую битву, требуя от Совета по делам Индий снаряжения большой экспедиции для освоения Южной Земли Святого духа. Не десятки, а сотни мемориалов, писем и объяснительных записок отправил он в ближайшие два-три года в адрес всех высоких учреждений Испании. Он писал королю и папе, обивал пороги всех канцелярий Мадрида, не раз бывал в Эскуриале. Своей неугасимой верой он, как и прежде, покорял скептиков. Но Совет по делам Индий в 1608 г. решил не снаряжать новой экспедиции. И вовсе не потому, что в Совете не верили Киросу. Мотивы были совсем иные. В Совете полагали, что новые открытия вредны. Они оттягивают из Испании людей, в то время когда в стране с каждым годом падает численность населения; они открывают новые пути врагам короля, они истощают казну его величества — и это в пору, когда нет ни денег, ни возможностей удержать то, что уже открыто… И все же, атакуя королевский Совет, Кирос в конце 1609 г. добился некоторого успеха. Филипп III подписал указ вице-королю Перу, в котором последнему рекомендовалось снарядить к Южному материку экспедицию. Кирос, однако, этим не удовлетворился. Ему хорошо были известны испанские порядки, и он знал, что колониальные власти в Перу такого рода рекомендации выбросят в корзинку.

В октябре 1614 г. в Лиму был назначен новый вице-король. Кирос отправился с ним в Новый Совет в твердой уверенности, что счастье ему наконец улыбнулось. Весной 1615 г. Кирос умер в Панаме. Смерть избавила его от последнего разочарования — вице-королю дано было секретное предписание: ни в коем случае не отправлять в Южное море новых экспедиций…

Предыдущая | Оглавление | Следующая


Религия

Биология

Геология

Археология

История

Мифология

Психология

Астрономия

Разное