Лоайса. По следам Магеллана
Целью Магеллана были Молуккские острова, но попытка обосноваться на них не удалась его спутникам. Пока Эспиноса и его соратники томились в португальских «кутузках», в Испании готовилась новая экспедиция к Островам Пряностей.
Эта новая морская акция должна была быть козырной картой в большой дипломатической игре. Вопрос о второй демаркационной линии и о Молуккских островах космографы и дипломаты решить не могли. Переговоры, которые в 1524 г. испанские и португальские представители вели в Лиссабоне и городке Бадахосе, зашли в тупик. Испанская сторона была слабее: ведь на Молукках прочно утвердились португальцы. Если бы удалось дорогой Магеллана провести к Островам Пряностей сильную боевую флотилию, если бы ее команда закрепилась на одном из этих островов, то возникла бы ситуация куда более благоприятная для испанского королевского двора и можно было бы добиться от несговорчивых конкурентов уступки Молуккских островов или на худой конец выгодного для Испании компромиссного соглашения.
Теперь, когда Себастьян Эль-Кано возвратился из первого кругосветного плавания, западный путь в Азию казался легко достижимым. Карл V наградил Эль-Кано гербом. Земной шар на гербовом щите опоясывала лента с гордым девизом: «Primum me cicrumnavigisti!»—«Ты первый, кто обошел меня вокруг!». Однако во главе экспедиции назначен был не Эль-Кано, а Гарсиа Хофре де Лоайса; Эль-Кано получил пост главного кормчего флотилии. В июле 1525 г. из Испании к берегам Магелланова пролива вышли семь кораблей, снаряженных в Ла-Корунье, гавани на северо-западном берегу Испании. Хотя, как мы увидим, до Молуккских островов из этой семерки дошел только один корабль и экспедиция не оправдала возлагаемых на нее надежд, географическое значение ее было немалым. И, что особенно любопытно, главные открытия совершены были кораблями, которые отбились от эскадры и пришли совсем не туда, куда им следовало прибыть.
Несчастья обрушились на флотилию уже при переходе через Атлантику. Корабли были подобраны очень плохо, тихоходы тормозили продвижение флотилии, выявилось, что суда снаряжены в путь из рук вон плохо. Лоайса в отличие от Магеллана был посредственным моряком, и ему не по плечу было командование большой флотилией в столь трудном плавании.
Потрепанная в бурях эскадра с трудом добралась до восточного входа в Магелланов пролив. В начале февраля 1526 г. сильный шторм рассеял корабли. Два корабля, воспользовавшись случаем, дезертировали; один из них взял курс на мыс Доброй Надежды (он пропал без вести), другой направился к берегам Бразилии и оттуда с грузом ценной древесины возвратился в Испанию. Еще один корабль под командой Франсиско Осеса бурей отнесло далеко на юг в пролив, отделяющий Южную Америку от Антарктиды.
26 мая Лоайса вывел оставшиеся корабли в Тихий океан. У самого выхода из Магелланова пролива сильная буря вновь рассеяла эскадру. Через Тихий океан пустились в путь независимо друг от друга три корабля — «Санта-Мария-де-ла-Виктория», флагман флотилии, на котором находились Лоайса и Эль-Кано, судно «Санта-Мария-де-Парраль» и маленький корабль «Сан-Лесмес» под командой Франсиско Осеса. Четвертый корабль экспедиции «Сантьяго», который был еще меньше «Сан-Лесмеса», направился не на северо-запад, в открытое море, а прямо на север. Его капитан Гевара решил пройти к берегам Мексики вдоль западного побережья Южной Америки. Всего лишь за восемь недель он достиг берегов южной Мексики. Лишь однажды, чуть севернее экватора, Гевара видел южноамериканский берег; ему не удалось открыть ни чилийского, ни перуанского побережья. Тем не менее, после того как его маршрут был нанесен на карту, совершенно отчетливо выявилось, что Южноамериканский континент нигде далеко не заходит на запад и что он имеет форму груши, вытянутой к югу.
Корабль Осеса погиб у берегов одного из океанийских островов. Переход через Тихий океан совершили лишь обе «Санта-Марии». «Санта-Мария-де-Парраль» пришла к берегам Филиппинского архипелага и здесь затонула; никаких сведений о ее транстихоокеанском маршруте не сохранилось.
Только флагман флотилии — «Санта-Мария-де-ла-Виктория» добралась до Молуккских островов. Ее плавание через Тихий океан описано было двумя офицерами — Эрнандо де ла Торре и Андресом де Урданетой (последнему спустя много лет суждено было прославиться на поприще тихоокеанских открытий). Переход от Магелланова пролива к Молуккам был нелегким. Главные командиры флотилии, Лоайса и Эль-Кано, умерли вскоре после того, как «Санта-Мария-де-ла-Виктория» пересекла экватор (Лоайса 30 июля 1526 г., Эль-Кано пятью днями позже), и корабль повел дальше новый командир — Алонсо Торибио де Саласар, единодушно избранный экипажем «Санта-Марии».
21 августа 1526 г. на 14°2' с.ш. был открыт довольно значительный атолл с внутренней лагуной изумрудно-зеленого цвета. Саласар назвал этот одинокий остров Сан-Бартоломе. Он видел на его берегах высокие деревья, по всей вероятности, кокосовые пальмы, но не смог отдать якорь в прибрежных водах из-за сильного течения. Судя по лоциям Тихого океана, саласаровский остров Сан-Бартоломе — это атолл Таонги, самый северный в группе Маршалловых островов.
Покинув неприступный остров 23 августа, Саласар двенадцать дней спустя дошел до острова Гуам, где взял на борт испанца Гонсало Виго. Описание Гуама участниками этой экспедиции не соответствует той идиллической картине, которую нарисовал Пигафетта. Очевидно, островитяне успели по достоинству оценить нравы непрошеных заморских гостей:
«Остров довольно ровный и перенаселенный, ибо туземцы селятся лишь в полосе побережья. Нрав у них недобрый, а ходят они голые, ничем не прикрывая свою наготу. Они хорошо сложены, волосы у них длинные и бороды аккуратные: отдают почести покойникам… В каждом селении есть король, и селения эти постоянно воюют друг с другом. Железных орудий у них нет, работают они каменными, а оружием им служат пращи и обожженные палки, к которым прикрепляют острые наконечники из рыбьих костей и костей своих врагов. На острове много отличных источников, всяческих плодов и кокосового масла; ловят здесь много рыбы крючками деревянными и костяными, а лески плетут из древесных волокон.
…Ничего так им не по душе, как железо — гвозди и острые предметы, и этот железный товар они называют «эрреро» [от испанского hierro — железо]. Очень ценят они черепаховые панцири, ибо из них делают рыболовные крючки. Большинство каноэ выдолблены из одного ствола, но есть и такие, которые сшиты из нескольких [досок]; обычно в длину каноэ достигают четырех-пяти брасов [6,8—8,5 м], в ширину двух или двух с лишним локтей… Доски сшивают шнуром из древесного волокна, швы промазывают пропитанной маслом известью, так что вода не проходит внутрь. У каждого каноэ есть с одной стороны деревянный противовес в форме рыбы длиной в половину корпуса лодки, накрепко прилаженный к лодке двумя стержнями, и противовес этот отстоит от нее на один брас. Разницы между носом и кормой нет, вооружены каноэ латинскими парусами из циновок очень тонкого плетения. Чтобы лечь на другой курс, достаточно перебросить парус, и тогда нос становится кормой, а корма носом».
Гонсало Виго сообщил Саласару, что всего в этом архипелаге насчитывается тринадцать больших островов, которые тянутся к северо-востоку между 12 и 19 с.ш., и что на островах этих нет ни скота, ни кур. Островитяне, по его словам, питаются главным образом рисом, которого здесь очень много, рыбой, кокосовыми орехами и бататом.
От Гуама Саласар пошел к Филиппинам. Вскоре Саласар умер, и на остров Минданао, а затем на Молуккские острова корабль довел новый капитан Мартин Иньигес де Каркисано. Цинга унесла в этом плавании почти треть экипажа, и на острове Тидоре сотня истощенных и больных людей в небольшом укрепленном пункте была осаждена португальцами.
Видимо, злосчастная судьба была уготована всем командирам «Санта-Марии-де-ла Виктории». Каркисано ненадолго пережил Лоайсу, Эль-Кано и Саласара, и во главе испанской колонии на Тидоре стал Эрнандо де ла Торре.
Географическое значение этой дурно организованной и бездарно осуществленной экспедиции заключалось не в открытии одного-единственного атолла в группе Маршалловых островов, а в непредусмотренных программой плаваниях и открытиях Осеса и Гевары. Впрочем, все сведения о плавании Осеса так надежно были засекречены в испанских архивах, что об открытом море южнее Огненной Земли мир узнал лишь полвека спустя, когда в это море проник Френсис Дрейк.
