41. Языческие философы говорили о двух разных подходах к перевоплощению – либо как к наказанию, либо как к возможности содействовать проявлению божественного. Обе эти точки зрения представлены у Платона. Федр предполагает, что перевоплощение происходит вследствие какого-либо морального проступка, когда душа ниспадает с небесной области богов и ввергается в мучения жизни в теле. Тимей полагает, что у души в мире созидательная миссия – оживлять, организовывать и совершенствовать его (см.: Walks, указ. соч., P. 256). Кратил выражает оба мнения одновременно, утверждая, что тело служит душе могильной плитой, «чтобы она смогла уцелеть» (Платон. Кратил. 400с. Тж. см.: Wallis, указ. соч., Pp 116, 263). Плотин также подчеркивает позитивный подход, но допускает и моральный проступок и падение (O'Meara D.J. 1989. P. 38). Ямвлих тоже считает нисхождение души в материю и падением, и возможностью участвовать в мироздании.
44. «Есть два рода жизни: созерцательная и деятельная. Главное в созерцательной жизни – знать истину, а в деятельной – делать то, что велит разум. Жизнь созерцательная хороша сама по себе, а деятельная – поскольку необходима» (Альбин. Учебник платоновской философии. Гл. 2). Августин пишет: «Но учение мудрости может иметь своим предметом или деятельность, или созерцание: почему одна часть его может быть названа деятельной, а другая – созерцательной, из которых деятельная имеет целью упорядочение жизни, т.е. просвещение нравов, а созерцательная – исследование причин природы и чистейшей истины. В деятельной превзошедшим других считается Сократ; Пифагор же всеми силами своего мышления предавался философии умозрительной» (Августин. О граде Божием. Кн. 8. Гл. 4).
47. Плотин приравнивает жизнь к спектаклю, где «якобы убитый на сцене актер, поменяв одежды, появляется вновь, но уже в другом обличье... Смерть – это лишь перемена тела, как на сцене – одежды или маски, или даже полное оставление всяческих тел, что подобно тому, как актер совсем уходит со сцены до следующего спектакля, – то все равно, что страшного в таком превращении животных друг в друга? … И как будто на сцене театра, перед нами проходят убийства, смерти, захваты городов, хищения и грабежи; все это – перестановки декораций, смены масок и стенания актеров. Ведь здесь, в отдельных проявлениях этой жизни, не внутренняя душа, но внешняя тень человека рыдает и печалится, подмостками же ей служит вся земля» (Плотин. Enn. 3.2.15, сокр. См. тж.: 3.2.17). Лукиан продолжает тему: «И вот, глядя на все это, я решил, что человеческая жизнь подобна какому-то длинному шествию, в котором предводительствует и указывает места Судьба, определяя каждому его платье. Выхватывая кого случится, она надевает на него царскую одежду, тиару, дает ему копьеносцев, венчает голову диадемой: другого награждает платьем раба, третьему дает красоту, а иного делает безобразным и смешным; ведь, конечно, зрелище должно быть разнообразным» (Лукиан. Мениип, или путешествие в загробное царство).
53. Платон. Апология. 23b. Сократ рассказывает эту историю об оракуле на суде, когда решается, оставить ли его в живых. Он говорит присяжным о поиске самопознания: «Вот от этого самого исследования, о мужи афиняне, с одной стороны, многие меня возненавидели, притом как нельзя сильнее и глубже, отчего произошло и множество клевет, а с другой стороны, начали мне давать это название мудреца, потому что присутствующие каждый раз думают, что сам я мудр в том, относительно чего я отрицаю мудрость другого. А на самом деле, о мужи, мудрым-то оказывается бог, и этим изречением он желает сказать, что человеческая мудрость стоит немногого или вовсе ничего не стоит, и, кажется, при этом он не имеет в виду именно Сократа, а пользуется моим именем для примера, все равно как если бы он говорил, что из вас, о люди, мудрейший тот, кто, подобно Сократу, знает, что ничего-то по правде не стоит его мудрость. Ну и что меня касается, то я и теперь, обходя разные места, выискиваю и допытываюсь по слову бога, не покажется ли мне кто-нибудь из граждан или чужеземцев мудрым, и, как только мне это не кажется, спешу поддержать бога и показываю этому человеку, что он не мудр. И благодаря этой работе не было у меня досуга сделать что-нибудь достойное упоминания ни для города, ни для домашнего дела, но через эту службу богу пребываю я в крайней бедности».
58. Цит. по: Климент Александрийский. Strom. 2.4. Обсуждая мысли Василида о вере, Климент пишет: «Только благодаря вере можно прийти к постижению начала всех вещей».
