«Первый жрец» Амуна Аменхотеп предстает перед нами в надписях и изображениях, покрывающих внешнюю (восточную) сторону восточной стены между VII и VIII пилонами Карнакского храма, в качестве чиновника, лояльного к своему царственному патрону — Рамсесу IX. В таком качестве он полностью соответствует тем данным о нем, которые содержатся в папирусах, сообщающих о судебных разбирательствах по делу о разграблении гробниц фиванского царского некрополя.

Как известно, в 16 год правления Рамсеса IX для рассмотрения вопроса о грабежах в царском некрополе заседала специальная судебная коллегия, образованная из высших государственных должностных лиц и лиц, близких к фараону, в которую входили: 1) южноегипетский визирь Хаемуас, 2) «первый жрец» Амуна-Ра, царя богов, Аменхотеп, 3) жрец «сетем» заупокойного святилища фараона, 4) царский стольник Несиамун, 5) царский стольник, царский писец и глашатай Неферкараемперамун (оба участвовали в торжественном акте награждения Аменхотепа в 10 год правления Рамсеса IX), 6) начальник колесничих, 7) начальник флота, 8) начальник города Фив Пасер — «злейший враг начальника западного берега Пауро, которого он, с весьма ограниченным успехом, пытался сделать ответственным за кражи в царских гробницах».

В судебном процессе 16 года роль, которую играл Аменхотеп, была весьма скромной — в качестве главных судей на этом процессе выступали визирь Хаемуас, начальник города Фив Пасер и начальник западного берега Пауро. В склоке, которая разгорелась между «искателем справедливости» Пасером и его торжествующим противником Пауро, Аменхотеп практически не принимал никакого участия (во всяком случае, источники об этом молчат, подчеркивая в то же время влиятельную позицию Хаемуаса). В судебном разбирательстве того же дела, происходившем в 17 год правления Рамсеса IX, Аменхотеп вообще не участвовал. Зато активно вмешался в этот судебный процесс фараон — «судебные разбирательства проводились им и, по крайней мере, в одном случае осужденные были заключены в темницу до тех пор, пока царь не решит, каким должно было быть наказание». Как справедливо замечает в данной связи Я. Черны, «администрация, кажется, предпочитала старый порядок, в котором визирь был тем, кто стоял следующим за царем». Думается, впрочем, что дело здесь было не в «предпочтении» администрации, а в реальной расстановке сил в Фивах, в которой не Аменхотепу, а визирю Хаемуасу принадлежало первое место¹.

После судебного процесса от 16 года правления Рамсеса IX сведения в источниках о «первом жреце» Амуна-Ра, царя богов, Аменхотепе исчезают на долгие годы. Аменхотеп начинает вновь часто упоминаться в документах лишь в связи с событиями царствования Рамсеса XI, в той сложной обстановке, которая сложилась в Фивах и результате агрессии правителя Нубии — «царского сына Куша» Панехси, подчинившего с помощью своего кушитского воинства Фивы и значительную часть Египта, вплоть до дельты Нила.

Не касаясь всех проблем, связанных с вторжением в Фивы Панехси, нам бы хотелось обратить внимание на одну запись в папирусе Майер А, сообщающем о судебном разбирательстве по делу о грабежах в царском некрополе, происшедших уже после изгнания Панехси из Фив, при «первом жреце» Амуна-Ра, царя богов, Херихоре. Данная запись первоначально привлекалась для доказательства тезиса о восстании Аменхотепа, якобы поднятом им против фараона, но затем была понята правильно, как свидетельствующая о «притеснении», которое испытал сам Аменхотеп в конце своего «понтификата» от «царского сына Куша» Панехси. Не вдаваясь в детали всех происходивших тогда событий², рассмотрим текст этой записи. Впоследствии это поможет нам разобраться в содержании одной пространной надписи, высеченной по приказу Аменхотепа еще при Рамсесе IX на внешней (восточной) стороне стены, окружающей когда-то небольшое святилище — молельню, построенную при Тутмосе III непосредственно к югу от VII пилона.

В интересующих нас сткк. 6,4—6,11 папируса Майер А зафиксирован протокол допроса некоего фиванца — «привратника» Ахаутинофра, обвинявшегося уже после изгнания Панехси из Фив и в период укрепления в древней южной столице власти Херихора (в 1 год так называемой эры «Возрождения», букв. эры «Повторения рождений» — whm mswt, иначе в 19 год царствования последнего Рамессида — Рамсеса XI) в соучастии в грабежах в некрополей в храмах западного берега Фив. Как сказано в тексте папируса Майер А, Ахаутинофр заявил судьям следующее: «Чужеземцы прибыли и захватили храм (Мединет Абу.— И.С) в то время, как я сторожил ослов моего отца. И Пахети, чужеземец, схватил меня и доставил в Ипит, когда с того момента, как было совершенно «притеснение» Аменхотепа, бывшего в качестве «первого жреца» Амуна, (истекло) до 6 месяцев. И случилось, что прошли 9 месяцев со дня «притеснения», которому подвергся Аменхотеп³, бывший в качестве «первого жреца» Амуна, когда я вернулся, (уже после того как) этот переносный сундук был похищен и предан огню. Теперь же, когда порядок восстановлен, начальник города (Фив), писец сокровищницы Пасеменнахт и писец войска Кашути говорят: «Собери дерево, дабы люди хранилища (?) не сожгли его».

Общий смысл приведенной записи совершенно очевиден: обвиняемый Ахаутинофр, стремясь доказать свою непричастность к хищениям, указывает на имеющееся у него alibi — на его отсутствие в Фивах в тот период времени, когда эти хищения были совершены. Он сообщает тем, кто его допрашивал, что в период хищений он находился в местности Ипит, а сам этот период длился три месяца. Время нахождения в Ипите Ахаутинофр определяет соотносительно с тем моментом, когда было совершено «притеснение» Аменхотепа, поскольку Ахаутинофр был захвачен чужеземцем Пахети и доставлен в Ипит через шесть месяцев после начала «притеснения» Аменхотепа, вернулся же Ахаутинофр в Фивы тогда, когда с момента притеснения Аменхотепа прошло уже девять месяцев. Отсутствовал Ахаутинофр в Фивах, таким образом, три месяца, и именно в это время совершались хищения, к которым Ахаутинофр, естественно, был абсолютно непричастен. При оценке числовых показателей, содержащихся в приведенной записи, следует иметь в виду, что они определяли исключительно время отсутствия Ахаутинофра в Фивах (его alibi), но отнюдь не общую продолжительность того «притеснения» (th), которое претерпел «первый жрец» Амуна-Ра, царя богов, Аменхотеп.

Как подчеркнул Ахаутинофр, начальник города, писец сокровищницы Пасеменнахт и писец войска Кашути повелели ему собирать дерево уже после того, как порядок был восстановлен. Под восстановлением же порядка в данном случае, бесспорно, имелось в виду вытеснение из Фив Панехси и его воинства. Отсюда следует, что допрос Ахаутинофра мог произойти лишь по прошествии значительного отрезка времени после тех событий, на которые он ссылается.

Известно, что Панехси и в 12 и в 17 годы правления Рамсеса XI владычествовал в Фивах, а законный порядок в древней столице Египта (когда была введена новая эра «Возрождения») оказался восстановленным после изгнания Панехси из Фив только к 19 году правления Рамсеса XI. Ахаутинофр, таким образом, вернулся в Фивы еще задолго до восстановления порядка, всего лишь через девять месяцев после начала «притеснения» Аменхотепа, вызванного, несомненно, вторжением войска Панехси в Египет и установлением в Фивах его господства. Вполне возможно, что и «притеснение» Аменхотепа и пленение Ахаутинофра, отсутствовавшего в Фивах три месяца, произошло в 12 год правления Рамсеса XI или даже несколько ранее (коль скоро к 12 году власть Панехси в Фивах уже упрочилась). Что касается продолжительности самого «притеснения» Аменхотепа, то числовые показатели рассмотренной записи папируса Майер А, естественно, ничего об этом сообщить не могут, поскольку они фиксируют лишь продолжительность alibi Ахаутинофра. Скорее всего подобное «притеснение» повлекло за собой бегство Аменхотепа из Фив (а может быть, и его скорую гибель) под ударами войск Панехси. Можно вслед за Я. Черны предполагать, что после увода Ахаутинофра в Ипит война продолжалась но крайней мере в течение еще трех месяцев, но, по-видимому, ненамного долее этого, ибо Ахаутинофр смог вернуться домой. Однако твердой убежденности в том, что именно через девять месяцев после вторжения войск Панехси, в условиях господства его солдатни, порядок в Фивах удалось полностью восстановить, конечно, быть не может. Факт возвращения Ахаутинофра в Фивы не является столь уж показательным, чтобы только на этом основании допустимо было делать какие-либо выводы о продолжительности тех смут в Фивах, которые начались после «притеснения» Аменхотепа. Более вероятно, что и пленение Ахаутинофра и его возвращение в Фивы произошли в первый год господства Панехси в Фивах, когда порядок в древней столице еще не был восстановлен, во всяком случае в том смысле, в каком говорится об этом в папирусе Майер А. Если же считать, что через девять месяцев после «притеснения» Аменхотепа положение в Фивах в какой-то мере стабилизировалось (что и дало возможность Ахаутинофру вернуться в Фивы), то это, во всяком случае, не позволяет думать, что подобная стабилизация определялась восстановлением власти Аменхотепа в древнем граде Амуна. Числовые показатели рассмотренной записи папируса Майер А фиксируют исключительно время отсутствия Ахаутинофра в Фивах, определяют продолжительность его alibi, и только так эти числовые показатели и следует оценивать. Всякая иная их трактовка будет малоубедительной. Именно по этой причине мы никак не можем согласиться с мнением Эд. Ф. Венте, присоединившегося к точке зрения Ю. фон Бекерата (о восстановлении в Фивах власти Аменхотепа после девятимесячного периода смут), будто бы текст сткк. 6,4—6,11 папируса Майер А, сообщающий о длительности испытанного Аменхотепом «притеснения», следует сопоставлять с очень фрагментарной пространной надписью Аменхотепа, высеченной на внешней (восточной) стороне стены, окружающей некогда небольшое святилище, сооруженное при Тутмосе III несколько южнее VII пилона (в непосредственной близости к знаменитым надписям и рельефам Аменхотепа на внешней (восточной) стороне стены, соединяющей VII и VIII пилоны). Поскольку содержание этой надписи ярко показывает истинный характер взаимоотношений Аменхотепа с Рамсесом IX (в целом правильно понятых Эд. Ф. Венте, несмотря на ошибочное сопоставление с текстом сткк. 6,4—6,11 папируса Майер А), анализ данной надписи, ставший возможным благодаря новому, более полному и точному ее воспроизведению и переводу в специальной статье Эд. Ф. Венте, бесспорно, представляет интерес.

По поводу надписи, о которой у нас пойдет речь ниже, Г. Лефевр писал: «В Карнаке, на фасаде разрушенного сооружения, окружающего алебастровое святилище Тутмоса III, видны остатки надписи, которая упоминает о работах, выполненных в заупокойных храмах Рамессидов, а именно, Рамсеса III и Рамсеса VI, великим жрецом, имя которого исчезло; Масперо, затем Брестед полагают, что речь идет о великом жреце Аменхотепе, и их мнение в высшей степени вероятно».

Впервые данная надпись была опубликована (весьма несовершенно) А. Мариеттом и Г. Масперо. Частичный перевод ее на основе публикаций А. Мариетта, Г. Масперо и фотографического снимка был осуществлен Дж. Брестедом. В подготовленное Г. Лефевром издание переводов текстов верховных фиванских жрецов Рама-Раи и Аменхотепа интересующая нас сейчас надпись не вошла. Лишь сравнительно недавно, в уже упоминавшейся нами статье Эд. Ф. Венте, надпись на стене, окружавшей святилище-молельню времени Тутмоса III, получила полное и точное воспроизведение в виде трех фотографических снимков, а также комментированный перевод и прорисовки иероглифического подлинника. И Г. Масперо, и Дж. Брестед, и Г. Лефевр, и В. Хельк полагали, что данная надпись принадлежала «первому жрецу» Амуна-Ра, царя богов, Аменхотепу. Такого же мнения придерживается и Эд. Ф. Венте.

Святилище, которое окружала стена с интересующей нас надписью, было прямоугольным в плане сооружением, воздвигнутым при Тутмосе III, с двумя проходами, на западе и востоке, и молельней внутри, используемой в торжественных, праздничных процессиях для временной остановки «священной барки Амуна. Еще до того как надпись была высечена, восточный проход к святилищу, обращенный к священному озеру, был заложен каменными блоками. На левом (южном) крае одного из этих блоков сохранились следы изображения икры ноги некогда высеченной здесь стоящей мужской фигуры, повернутой, по-видимому, лицом к югу. Остатки изображения стоящей мужской фигуры в жреческом одеянии, также обращенной лицом к югу, фланкируют надпись и с ее правой (северной) стороны. По мнению Эд. Ф. Венте, фигура, стоящая некогда слева от надписи, «должна была занимать, по крайней мере, часть пространства, где первоначально находился проход, будучи высеченной на блокирующих камнях, которые позднее были сдвинуты. Если фигура, носящая шкуру леопарда, справа от текста есть верховный жрец, то вероятно, что этот след, слева от надписи, является ногой царя». Наша надпись, таким образом, обрамлялась по крайней мере двумя стоящими мужскими фигурами, повернутыми лицом в одну, южную сторону, причем правая (северная) фигура смотрела как бы в затылок левой (южной). Как предполагает Эд. Ф. Венте, первоначальная высота надписи, выполненной в виде следующих слева направо друг за другом вертикальных иероглифических строк, должна была достигать 150 см. Только нижняя треть надписи сохранилась до наших дней. Начальная, вводная часть ее (три строки), некогда содержавшая имя жреца — автора текста, его титулы, самовосхваления и обращения к потомкам, дошла до нас лишь в виде небольшого фрагмента, восполняемого, однако, Эд. Венте с помощью сближения с аналогичным вводным текстом надписи современника второй половины царствования Рамсеса II — «первого жреца» Амуна-Ра, царя богов, Бакенхонсу (II)⁴.

Приведем теперь перевод текста надписи, начертанной на правой (северной) половине внешней (восточной) стороны восточной стены, окружавшей расположенное к югу от VII пилона святилище времени Тутмоса III. В данном случае мы будем опираться на выполненное Эд. Ф. Венте иероглифическое воспроизведение надписи и учитывать ее комментированный перевод, принадлежащий Эд. Ф. Венте, полагая вслед за большинством исследователей, что эта надпись, как и фигуры, была высечена по приказу «первого жреца» Амуна-Ра, царя богов, Аменхотепа. [₁Наследственный князь, предводитель, первый жрец Амуна Аменхотеп, правогласный говорит: «Я был честным и справедливым, полезным для своего господина, уважающим желание своего бога, идущим по пути его, делающим полезное внутри [храма его. Я был ₂главным руководителем работ в доме Амуна, доверенным лицом, преданным его господину. О все люди, имеющие понятие в своих сердцах, существа, находящиеся на земле, и те, которые придут после меня через миллионы миллионов (лет)] после старости (и) долголетия, чьи сердца [опытны в распознавании ₃заслуги, я сообщаю вам о моей природе, когда (я) был на земле в каждой должности, которую я исполнял с моего рождения]… Амуна-Ра, царя богов, в широком зале святилища миллионов лет царя Верхнего и Нижнего Египта Небмаатра Мериамуна (Рамсеса VI) ₄… [святилища царя Верхнего и Нижнего Египта] Усермаатра Мериамуна (Рамсеса III) в доме Амуна [на] западе [Фив] ⁵. Снова ₅… [святилища] Неб[маатра Мериамуна] в доме Амуна на западе Фив. Снова его величество [прислу]шался к речи моей относительно ₆… при успокоении, которое совершил отец мой на западе Фив в год … фараона ₇… внутри дома в виде хорошего золота, истинной ляпис лазури, бирюзы, [твердого камня] кварцита ₈… нагрудных украшений, больших и дорогих, которые сделал я для Амуна-Ра, царя богов, мо[его] ₉господина … как (?) имя Амуна-Ра, царя богов, точно, точно. Я повелел ₁₀… больших мастеров. Сделал я украшения на … вечности.

₁₁… Именно я (это тот), который давал ячмень, эммер, благовония, мед, зеленые растения, цветы, фини[ки] ₁₂… [святилище господина] … на аруре [земли], его озеро, святилища… [каждый] (?) … ₁₃… чтобы порадовать его… и я завершил его, я разрушил… ₁₄… в день золота для Амуна-Ра, царя богов, чтобы повелеть … ₁₅ я сделал их. Не (совершали) первые жрецы Амуна, от которых принял я [дела]… ₁₆… я действовал до 5 с половиной лет. Да даст мне Амун-Ра, царь богов, мой господин, жизнь, здоровье, долголетие, хорошую старость за полезные (свершения) многочисленные, за деяния многочисленные, которые сделал я в его доме (лакуна) … ₁₈… захватил это.

Он действовал 8 месяцев до дня в (этом) месте. Я страдал под ним весьма, весьма. Я ₁₉ (сказал) … «мой господин! Я твой слуга, я старался для тебя… твоего (?)» ₂₀… Амун-Ра, царь богов, услыхал глас мой быстро, без промедления … ₂₁… [Амун-Ра] увидел меня в (направленном против) меня «притеснении». И я сообщил фараону, моему господину, тому, кто повелевает ₂₂… (относительно (?)) [святилища царя Верхнего и Нижнего Египта] … [Сетеп]ен[ра]⁶ в доме Амуна и святилища царя Верхнего и Нижнего Египта Усермаатра Мериамуна (Рамсеса III) в доме Амуна — на западе Фив, относительно [этого] места… ₂₃… места.

О первые жрецы Амуна, которые придут после меня, не будьте небрежными ₂₄… Я совершил для него полезные деяния, (а) он «притеснил» того, кто «притеснял» меня, быстро, без промедления ₂₅… [Я создал] много молодых работников (?) в его доме. Наставлял я их в (их) должностях. Повелел он [мне] поддерживать контроль… ₂₆две страны (?)]… [Я нахожусь под покровительством (?)] … ₂₇Я [посадил (?)] много фруктовых садов … ₂₈… внутри него…..Построил ₂₉[я] хорошо (далее идет текст в виде вертикальных столбцов позади стоящей справа фигуры жреца. — И.С.) … ₃₀[начальник великого дома святилища Усермаатра Мериамуна] в доме Амуна на западе Фив … Мерибастет ⁷ правогласный … ₃₁… святилища Рамсеса Мериамуна, возлюбленного подобно Птаху в Мемфисе, царский писец и великий начальник дома святилища миллионов лет …».

Основной вывод, который сделал Эд. Ф. Венте, ссылаясь на воспроизведенный и переведенный им текст надписи Аменхотепа, заключается в утверждении, что, поскольку «первый жрец» Амуна-Ра, царя богов, сообщил фараону о своем противнике, который его «притеснял» (th?) в течение восьми месяцев (стк. 21), это «притеснение» (Эд. Ф. Венте здесь предлагает для термина th? перевод «suppression», т. е. «подавление») «имело мало общего с каким-либо предполагаемым соперничеством между верховным жрецом и фараоном». «Какой бы богатой и влиятельной ни могла стать семья Рамессеснахта на протяжении XX династии, это не обязательно должно вести к заключению, что доминирующая позиция фараона оказалась под угрозой из-за конфликта между церковью и государством». С подобным общим выводом мы полностью согласны. В то же время нельзя не отметить наличия в статье Эд. Ф. Венте отдельных весьма спорных и, с нашей точки зрения, ошибочных суждений, связанных прежде всего с неоправданным сближением переведенной им надписи Аменхотепа с текстом сткк. 6,4 — 6,11 папируса Майер А. Подобное сближение искажает смысл событий, отраженных как в данной надписи, так и в папирусе Майер А, и потому совершенно необходимо еще раз прочесть и продумать опубликованный, переведенный и прокомментированный Эд. Ф. Венте памятник.

Если исключить вводные три строки, восстановленные с помощью привлечения аналогичных славословий «первого жреца» Амуна-Ра, царя богов, Бакенхонсу (II), надпись Аменхотепа, о которой идет речь в статье Эд. Ф. Венте, распадается на две части — на описание осуществленных под руководством Аменхотепа мероприятий по реставрации и обеспечению всем необходимым заупокойных храмов-святилищ Рамсеса III и Рамсеса VI в западной части Фив и на сообщение о ком-то, кто восемь месяцев «притеснял» (th?) верховного фиванского жреца (см. 18 стк.) и был затем быстро устранен благодаря заступничеству самого Амуна-Ра (см. сткк. 20, 21, 24) и явно благожелательному отношению фараона — господина Аменхотепа, того, «кто повелевает» (см. 21 стк.) и благосклонно прислушивается к неоднократным адресованным к нему обращениям фиванского первосвященника (см. сткк. 4, 5, 21).

В первой части, изобилующей лакунами, все же можно подметить определенные структурные повторы, которые позволяют уточнить характер содержания этой части. По-видимому, сохранившаяся в конце 5-й строки фраза: «Снова его величество [прислу]шался к речи моей относительно» может быть сопоставлена с текстом, как непосредственно предшествующим: «Снова ₅… [святилища] Неб — [маатра Мериамуна] в доме Амуна на западе Фив», так и образующим сткк. 3 и 4: «₃… Амуна-Ра, царя богов, в широком зале святилища миллионов лет царя Верхнего и Нижнего Египта Небмаатра Мериамуна (Рамсеса VI) ₄… [святилища царя Верхнего и Нижнего Египта] Усермаатра Мериамуна (Рамсеса III) в доме Амуна [на] западе Фив». По всей вероятности, в лакунах сткк. 3, 4 и 5, как и в конце 5 стк., некогда были зафиксированы фразы, сообщающие о проявленной Аменхотепом инициативе, о его неоднократных обращениях к фараону с предложением произвести те или иные реставрационные работы в заупокойных храмах-святилищах его царственных предков и о естественной благожелательной реакции фараона (который «снова… [прислуша]лся к речи … относительно»). Реставрационными работами на западе Фив Аменхотеп руководил вполне успешно «до пяти с половиной лет», за что и просил Амуна-Ра, царя богов,— своего господина дать ему «жизнь, здоровье, долголетие, хорошую старость», коль скоро никогда прежде ничего подобного «не (совершали) первые жрецы Амуна, от которых принял» он дела.

Как мы уже указывали, большинство исследователей, в том числе и. Эд. Ф. Венте, полагают, что автором рассматриваемого нами сейчас текста был «первый жрец» Амуна-Ра, царя богов, Аменхотеп. Этот вывод уже давно представляется наиболее вероятным, несмотря на то, что, строго говоря, имя Аменхотепа в данном тексте нигде не встречается. По этому поводу Эд. Ф. Венте пишет: «Поскольку текст упоминает заупокойный храм Рамсеса VI, мы можем ограничить (круг) вероятных верховных жрецов Рамессеснахтом (который еще удерживал свой пост, по крайней мере, до столь позднего (времени), как год Рамсеса VI), и его двумя сыновьями — Есамуном (Несиамуном) и Аменхотепом. Есамун (Несиамун), который аттестуется как верховный жрец Амуна только однажды… должен был быть эфемерным деятелем, и едва ли кто-либо может считать его автором нашей надписи, который, кажется, служил в качестве главного жреца в течение значительного промежутка времени, на протяжении которого он был в состоянии добиться успеха в своих благодеяниях Амуну».

По поводу вышеприведенных умозаключений Эд. Ф. Венте можно сказать, что существует аргумент, позволяющий совершенно точно определить автора рассматриваемой надписи. Дело в том, что, хотя сейчас стало известно документальное свидетельство о том, что понтификат Рамсесунахта завершился значительно позднее седьмого года правления Рамсеса VI, по крайней мере во 2 год правления Рамсеса IX (в одном каирском папирусе, на который ссылался еще г. Кеес и который был опубликован в 1967 г. В. Хельком, на этот счет имеется точное указание), все же к тому моменту, когда была начертана интересующая нас надпись (а это могло произойти только после смерти Рамсеса VI, поскольку в надписи упоминается заупокойное святилище Рамсеса VI как нуждающееся в реставрации), Рамсесунахт никак не мог бы осуществлять свою деятельность в качестве «первого жреца» Амуна-Ра, царя богов, «до пяти с половиной лет» (см. стк. 16). Как известно, Рамсесунахт был верховным фиванским жрецом с первых лет царствования Рамсеса IV. В 3 год правления этого фараона Рамсесунахт руководил большой экспедицией (в составе 8362 чел.) в каменоломни Вади-Хаммамат. Коль скоро после всех лет царствования Рамсеса IV его ближайшие преемники — Рамсес V и Рамсес VI — находились у власти, по крайней мере не менее чем в течение соответственно 5 и 7 лет, к моменту смерти Рамсеса VI продолжительности понтификата Рамсесунахта значительно превысила бы те «пять с половиной лет» успешной деятельности верховного жреца Фив, о которых сообщает 16 строка рассматриваемой надписи; «пять с половиной лет» мог совершать свои благие дела только сын Рамсесунахта Аменхотеп, пришеший к власти после смерти своего отца и, по-видимому, эфемерного, очень кратковременного правления своего брата Несиамуна (Есамуна) во 2 (или немного позднее) год правления Рамсеса IX.

В стк. 6 надписи говорится: «Снова его величество [прислу]шался к речи моей относительно ₆… — при успокоении, которое совершил отец мой на западе Фив в год… фараона». Совершенно очевидно, что в данном тексте содержится намек на то, что фараон прислушивался к словам верховного фиванского жреца — автора нашей надписи и до того, как его отец умер, совершив успокоение в некрополе на западе Фив. Отсюда можно заключить, что отсчет общей продолжительности реставрационных работ в заупокойных храмах на западе Фив—«пять с половиной лет» — ведется в надписи с какой-то даты, предшествовавшей смерти отца ее автора, и, следовательно, продолжительность понтификата самого его автора должна была измеряться еще более коротким сроком, чем «пять с половиной лет». Это в еще большей степени не согласуется с неизбежным весьма длительным временем пребывания у власти в качестве «первого жреца» Амуна-Ра, царя богов (к моменту смерти Рамсеса VI), Рамсесунахта. Принадлежность рассматриваемой нами надписи Аменхотепу в итоге получает дополнительное обоснование. Если, однако, автором надписи следует признать Аменхотепа, а мы знаем теперь, что еще во 2 год правления фараона Рамсеса IX его отец — Рамсесунахт был жив и находился у власти, то фараоном, в какой-то год правления которого (к сожалению, надпись в этом месте испорчена) умер Рамсесунахт («₆… при успокоении, которое совершил отец мой на западе Фив в год …. фараона»), мог быть только Рамсес IX, причем событие это могло произойти в первые годы его царствования, во всяком случае, до истечения первой декады после вступления Рамсеса IX на престол владыки Египта. Суммируя все данные рассматриваемой сейчас надписи, а также помня о том, что в 10 год правления Рамсеса IX «первым жрецом» Амуна-Ра, царя богов, был, вне всякого сомнения, Аменхотеп, позволительно утверждать, что надпись на внешней (восточной) стороне стены, окружавшей святилище времени Тутмоса III к югу от VII пилона, была высечена в первые годы царствования Рамсеса IX, когда с момента смерти Рамсесунахта прошло не более «пяти с половиной лет», а скорее всего и меньше. Коль скоро в данной надписи ничего не сообщается о торжественном награждении Аменхотепа в 10 год правления Рамсеса IX (о чем бы Аменхотеп весьма кстати мог в рассматриваемой надписи упомянуть), следует прийти к выводу, что наша надпись была зафиксирована где-то ранее 10 и позднее 2 года царствования Рамсеса IX. Если допустить, что Рамсесунахт умер именно во 2 год правления Рамсеса IX, то тогда станет возможным предположение, что наша надпись была составлена во всяком случае не позднее 7 года царствования этого фараона или же несколько ранее (если считать, что реставрационная деятельность Аменхотепа на западе Фив. в заупокойных храмах-святилищах Рамсеса III и Рамсеса VI, началась еще до смерти его отца — Рамсесунахта и, следовательно, до вступления Аменхотепа в должность «первого жреца» Амуна-Ра, царя богов)⁸.

Все, что мы сейчас сказали, необходимо для разъяснения нашей позиции в отношении той датировки надписи, которая была предложена Эд. Ф. Венте и которая, с нашей точки зрения, является совершенно неоправданной. Дело в том, что Эд. Ф. Венте попытался доказать, что ко времени Рамсеса IX относится содержание лишь первой половины надписи (в которой говорится о реставрационных работах, осуществленных под руководством Аменхотепа в заупокойных храмах-святилищах Рамсеса III и Рамсеса VI). Во второй же половине надписи (начиная со стк. 18), по его мнению, упоминаются события, происшедшие много позднее — уже в царствование последнего фараона-Рамессида — Рамсеса XI, когда вся эта надпись якобы и была высечена на стене, окружавшей святилище времени Тутмоса III. Основанием для подобного «разделения» в датировке надписи послужило для Эд. Ф. Венте содержащееся во второй половине надписи упоминание о каком-то направленном против Аменхотепа «притеснении» (th?) co стороны некоего врага, который «действовал восемь месяцев до дня в (этом) месте» (стк. 18) и о котором Аменхотеп утверждает в рассматриваемой надписи, что он «страдал под ним весьма, весьма» (стк. 18).

Эд. Ф. Венте сопоставил содержание стк. 18 с уже приводившимися нами ранее рассказами Ахаутинофра из папируса Майер А (сткк. 4—6,11), сообщившего суду, что он вернулся в Фивы после того, как прошло девять месяцев с момента «притеснения» (th?) Аменхотепа, и на основании наличия якобы некоторой близости показателей длительности «притеснения» Аменхотепа в обоих случаях (восемь и девять месяцев) пришел к выводу, что и в надписи, начертанной на внешней (восточной) стороне стены, окружавшей святилище времени Тутмоса III, начиная со стк. 18, и в рассказе Ахаутинофра имеется в виду одно и то же событие, происшедшее в царствование Рамсеса XI.

Коль скоро последний вывод был сделан, все свое дальнейшее внимание Эд. Ф. Венте вынужден был сосредоточить на преодолении целого комплекса хронологических затруднений, естественно, возникших как следствие допущения ошибочной датировки.

Вот что писал по поводу всего вышесказанного сам Эд. Ф. Венте: «Если бы мы пришли к выводу, что Рамессеснахт был ее (надписи — И.С.) автором, то тогда мы должны были бы заключить, что оба, он и его сын Аменхотеп, подвергались подавлению (suppression) в течение почти идентичного периода времени — восемь месяцев и девять месяцев соответственно. Это, как мне кажется, было бы неправдоподобным совпадением, и я склонен полагать, что наш текст относится к правлению Аменхотепа, известному из папируса Майер А. Одним объяснением различия между числом восемь, данным в иероглифической надписи, и (числом) девять папируса является то, что в последнем случае рассказчик, повествуя о событии, которое случилось в некотором отдалении в прошлом, забыл точное количество месяцев, в течение которых верховный жрец подвергался подавлению. Кроме того, простодушный человек склонен определить промежуток времени между двумя данными датами, подсчитывая две крайние цифры». «Существует возможность считать, что Аменхотеп претерпел два периода притеснения, первое — при Рамсесе IX и затем вновь — при Рамсесе XI; но, как отмечено выше, почти идентичные периоды времени — восемь полных месяцев — вызывают подозрение, ошибочный подсчет в последнем случае легко объясним».

Считая в итоге, что и в рассматриваемой иероглифической надписи, и в рассказе Ахаутинофра из папируса Майер А (сткк. 6,4—6,11) речь идет об одном и том же «подавлении» (suppression), которое претерпел Аменхотеп при Рамсесе XI, Эд. Ф. Венте обращается к интерпретации стк. 6 рассматриваемой иероглифической надписи, в которой упоминается какой-то фараон, при котором умер (успокоился на западе Фив) отец Аменхотепа — Рамсесунахт. Задумываясь над тем, какой это был фараон — Рамсес VI или Рамсес IX, Эд. Ф. Венте признает, что «нормальным предположением было бы то, что этот фараон был монархом, правившим во время, когда надпись была высечена на стене», причем тут же добавляет, что он «был тем же царем, к которому Аменхотеп воззвал во время своего подавления» (ст. 21), т. е. Рамсесом XI, с точки зрения Эд. Ф. Венте. Поскольку, однако, по мнению Эд. Ф. Венте, в первой половине надписи повествуется о реставрационной деятельности Аменхотепа при Рамсесе IX (но не при Рамсесе XI), возникает вопрос, как объяснить в данном случае употребление в стк. 6 очень сокращенной датировки, путем ссылки просто на фараона, без указания, какой фараон при этом подразумевается? (Подобная сокращенная датировка обычна для тех случаев, когда она фиксируется в надписи, время составления и начертания которой совпадает со временем царствования фараона, на которого ссылаются. Но такого рода сокращенная датировка мало подходит тогда, когда время составления и начертания надписи нетождественно времени царствования правителя, которого упоминают в тексте).

Коль скоро Эд. Ф. Венте считал, что рассматриваемая нами сейчас надпись была составлена и начертана при Рамсесе XI, становится непонятным, почему не уточняется в датировке в стк. 6, при каком именно фараоне умер отец Аменхотепа. Сам Эд. Ф. Венте, несомненно, чувствовал и уязвимость для критики своей датировки составления и начертания надписи временем царствования Рамсеса XI, и трудности согласования подобной датировки с содержанием стк. 6 и потому, склоняясь к мысли о том, что в стк. 6 подразумевается Рамсес IX, не отвергал окончательно и гипотезу, допускавшую, что в данном случае имелся в виду Рамсес XI, в царствование которого якобы мог умереть Рамсесунахт, уже давно, еще при Рамсесе IX, до старости уступивший свой престол фиванского первосвященника Аменхотепу. Последнее предположение Эд. Ф. Венте, впрочем, считал не очень правдоподобным, и потому он стремился прежде всего доказать возможность употребления в эпоху Нового царства и позднее неопределенных датировок (т.е. без уточнения того, какой фараон подразумевается в датировке) и тогда, когда время составления соответствующего текста не совпадало со временем царствования фараона, на которого ссылались в датировке.

Все эти сложности и предложенные Эд. Ф. Венте способы их преодоления являются, однако, совершенно искусственными построениями, возникающими только потому, что зачарованный магией сходства или близости чисел, определявших (как казалось Эд. Ф. Венте) время «подавления» (suppression, т. е. «притеснения» — th.?) Аменхотепа в надписи, начертанной на внешней (восточной) стороне стены, окружавшей святилище времени Тутмоса III к югу от VII пилона, и в тексте папируса Майер А (сткк. 6,4—6,11), Эд. Ф. Венте допустил, что при этом имелось в виду одно и то же событие — «подавление» (или «притеснение») Аменхотепа, происшедшее в царствование Рамсеса XI. Однако именно это допущение является ошибочным.

Как мы уже разъясняли, в папирусе Майер А (сткк. 6,4—6,11) вовсе не определяется время «притеснения» (th?) Аменхотепа, а фиксируется лишь то время, в течение которого Ахаутинофр отсутствовал в Фивах. Само это время точно устанавливается с помощью двух как бы «фланкирующих» датировок — Ахаутинофр был уведен из Фив через шесть месяцев после «притеснения» Аменхотепа, а вернулся он в Фивы через девять месяцев после «притеснения» фиванского верховного жреца. Таким способом Ахаутинофр доказывал наличие у него трехмесячного alibi, делавшего его непричастным к хищениям, происходившим в Фивах в его отсутствие, но не устанавливал продолжительность «притеснения» Аменхотепа, о чем в данном случае вообще речи не идет.

А если это так, то, естественно, отпадает возможность и какого-либо сближения числовых показателей в двух сопоставляемых памятниках — ведь в одном из них говорится о восьмимесячном «притеснении» Аменхотепа как о каком-то временном периоде, а в другом число «девять» лишь уточняет время возвращения Ахаутинофр а в Фивы. Отпадает в итоге и возможность сближения содержания этих памятников, а следовательно, и необходимость как-то сближать их датировки путем «раздвоения» надписи, начертанной на внешней (восточной) стороне стены, окружавшей святилище, воздвигнутое Тутмосом III к югу от VII пилона, на две половины — отражающие события как времени Рамсеса IX, так и якобы времени Рамсеса XI. Появляется возможность предположить, что фараон, подразумеваемый в стк. 6,— это Рамсес IX, без какой-либо необходимости оглядки на «притеснение» (th?) Аменхотепа, происшедшее в царствование Рамсеса XI. Становится в конце концов очевидным, что Аменхотеп дважды испытал удары судьбы, дважды испытал «притеснения» (th?) — при Рамсесе IX и при Рамсесе XI, причем «притеснения» эти явно не были равноценными. Если «притеснение», которому подвергся Аменхотеп в царствование Рамсеса XI, лишило его в Фивах власти «первого жреца» Амуна-Ра, царя богов (а возможно, и жизни), то «притеснение», которое был вынужден испытать Аменхотеп при Рамсесе IX от какого-то врага, действовавшего «восемь месяцев до дня в (этом) месте», было менее опасным. В конце концов Аменхотеп с этим первым «притеснением» смог справиться благодаря заступничеству самого Амуна-Ра и при поддержке фараона, хотя восемь месяцев и «страдал под ним весьма, весьма».

Как мы уже отмечали, Эд. Ф. Венте поддержал точку зрения Ю. фон Бекерата, объявившего правителя Нубии, «царского сына Куша» Панехси не противником Аменхотепа, а его союзником, якобы восстановившим с царского согласия свергнутого каким-то социальным движением «первого жреца» Амуна-Ра, царя богов, на престоле фиванских первосвященников.

Почему Эд. Ф. Венте так поступил, понятно. Он исходил из сообщения анализируемой им надписи, что Амун-Ра помог Аменхотепу справиться с его противником (сткк. 2 и 24), причем, как свидетельствует содержание стк. 21, с ведома и, по-видимому, согласия фараона. Все дело, однако, в том, что Эд. Ф. Венте совершенно напрасно сближал то, на что смутно намекает рассматриваемая им надпись, с событиями времени царствования Рамсеса XI, происшедшими не только значительно позднее, но и имевшими абсолютно иной характер⁹.

Согласно данным надписи, начертанной на внешней (восточной) стороне стены, окружавшей святилище времени Тутмоса III к югу от VII пилона, «притеснение», испытанное Аменхотепом от кого-то, не имело ничего общего с «притеснением», испытанным им же во времена Рамсеса XI. Что сказано о первом «притеснении» в нашей надписи? Сказано лишь то, что некий враг Аменхотепа «захватил это» (it?s), что этот таинственный враг «действовал восемь месяцев до дня в (этом) месте» (т.е. полностью все восемь месяцев) и что верховный фиванский жрец «страдал под ним весьма, весьма» до тех пор, пока он не обратился за помощью к Амуну-Ра и не поставил об этом в известность фараона: «Амун-Ра, царь богов, услыхал глас мой быстро, без промедления …₂₁… Амун-Ра увидел меня в (направленном против) меня «притеснений». И я сообщил фараону, моему господину, тому, кто повелевает».

Помощь к Аменхотепу в итоге пришла очень скоро, поскольку Амун-Ра «притеснил» того, кто «притеснял» меня, быстро, без промедления».

Для интерпретации вышеприведенных, достаточно «темных» по смыслу строк присмотримся внимательнее к тому контексту, в котором они встречаются. В этом контексте главным лейтмотивом является настойчивое подчеркивание Аменхотепом своих заслуг перед Амуном-Ра и перед фараоном, для царственных предков которого он реставрировал заупокойные храмы-святилища, расположенные на западном берегу Нила — в западной части Фив. В данном случае особенно интересно отметить, что эти заслуги преподносятся для объяснения причин заступничества Амуна-Ра: «Я совершил для него полезные деяния, (а) он притеснил того, кто притеснял меня, быстро, без промедления». Создается впечатление, что Аменхотеп стремился мотивировать свое обращение за помощью к Амуну-Ра (фактически, естественно, к фараону), а это в свою очередь означает, что «враг» Аменхотепа не являлся в то же время явным «врагом» последних. Если бы этот «враг» был мятежником, предводителем какой-либо шайки или отряда ливийцев (которых, кстати сказать, было, по-видимому, немало в районе Фив во времена Аменхотепа), вмешательство Амуна-Ра (и фараона) на стороне Аменхотепа не нуждалось бы ни в каком «объяснении» заслуг верховного фиванского жреца. Этот «враг» не мог быть, естественно, и деятелем из правительственного лагеря, действовавшим с санкции фараона, поскольку в подобном случае не имело бы смысла сообщать последнему о таком «враге». По всей вероятности, «врагом» Аменхотепа, захватившим «нечто» и заставившим его страдать восемь месяцев, было какое-то фиванское должностное лицо, по собственной инициативе на восемь месяцев ограничившее в каком-то отношении полномочия фиванского первосвященника. Может быть, это был верхнеегипетский визирь Хаемуас, или правитель Фив Пасер, или правитель западной части Фив Пауро. Об интриганских способностях последнего, заставившего весьма помучиться незадачливого правдоискателя Пасера, хорошо рассказано в папирусах, отражающих судебные разбирательства по делу об ограблении царских гробниц. Вполне возможно, что именно Пауро, в ведении которого находилась западная часть Фив, восемь месяцев мешал Аменхотепу осуществлять руководство реставрационными работами в каком-то храме, после того как он (Пауро) «захватил это» (стк.18), поставив тем самым под свой контроль, к большой досаде Аменхотепа, отчего последний «страдал под ним» (т.е. под его верховным наблюдением) «весьма, весьма» (стк. 18)¹⁰.

Как мы уже отмечали, Эд. Ф. Венте в конце своего перевода надписи Аменхотепа, начертанной на стене, окружающей святилище времени Тутмоса III к югу от VII пилона, удивительным образом спутал имя Мерибастет (Mrib?stt), принадлежавшее отцу Рамсесунахта и, следовательно, деду Аменхотепа, с именем Мерибарсет (Mrjb?rst), которым был назван брат Аменхотепа. Несмотря на то, что в стк. 30 иероглифического оригинала надписи, сфотографированной и прорисованной Эд. Ф. Венте, он сам же правильно обнаружил имя Mrib?stt, в его английском переводе почему-то фигурирует имя Мерибарсет (Meribarse), отражающее совсем другую иероглифическую запись: «₃₀…в доме Амуна на западе Фив Мерибарсет (Meribarse) правогласного».

О том, что в данном случае речь не идет о случайной опечатке, свидетельствуют неоднократно повторяемые Эд. Ф. Венте ошибочные утверждения, будто бы и дед, и брат Аменхотепа носили одно общее имя Мерибарсет (Meribarse). Так, он пишет: «Не ясно, кто был этот Мерибарсет (Meribarse). Он мог быть дедом Аменхотепа (? — И.С), который служил в качестве главного управителя царского святилища, которое являлось заупокойным храмом Рамсеса III… Мы можем выделить в качестве возможного кандидата брата Аменхотепа Мерибарсета, который был божественным отцом Амуна». «Насколько мне известно, мы не знаем место захоронения отца Рамсесунахта Мерибарсета (? — И.С.). Дата смерти Мерибарсета также неизвестна. В папирусе времени Рамсеса V упоминается начальник жрецов Мерибарсет (Gardiner. The Wilbour Papyrus, v. II, tabl. III). Я не знаю, должен ли он быть отождествленным с отцом Рамсесунахта Мерибарсетом (? — И.С), который также носил простой титул начальника жрецов (ср. LD, III.237 а)».

Как мы видим, Эд. Ф. Венте действительно считал, что и дед Аменхотепа (отец Рамсесунахта) и брат Аменхотепа носили одно и то же имя Мерибарсет (Meribarse), что удивительно само по себе, но особенно поражает в данном случае — в статье, в которой Эд. Ф. Венте совершенно точно увидел и воспроизвел в стк. 30 изданной им иероглифической надписи имя «Мерибастет» (Mrib?stt (см. op. cit., pi. 3), почему-то в дальнейшем переводимое им как Мерибарсет (Meribarse). Впрочем, конечно, дело не в имени, а в ясном сознании того, кто под этим именем подразумевается. Если бы Эд. Ф. Венте каким-то непонятным образом не спутал различные имена деда и брата Аменхотепа — «Мерибастет» и «Мерибарсет», у него не было бы колебаний в отношении определения принадлежности стоящей мужской фигуры, высеченной рядом с двумя последними строками надписи (сткк. 30, 31) в крайнем правом (северном)углу стены. Несомненно, что изображенный здесь в полный рост человек в жреческом одеянии (в леопардовой шкуре), названный Мерибастетом (Mrib?stt), выполнявший функции «₃₀ [начальника великого дома Усермаатра Мериамуна] в доме Амуна на западе Фив», а также «₃₁… святилища Рамсеса Мериамуна, возлюбленного подобно Птаху, в Мемфисе», выступавший к тому же как «… царский писец и великий начальник дома святилища миллионов лет…», был тем самым Мерибастетом, который положил начало благосостоянию семьи как отец Рамсесунахта и дед Аменхотепа.

Перед нами, таким образом, весьма важное свидетельство: в крайнем правом (северном) углу стены, рядом с двумя последними сохранившимися строками исследуемой надписи Аменхотепа (сткк. 30, 31), изображен его дед — Мерибастет. Факт этот, несомненно, интересен. Он заставляет нас задуматься над характером композиционного построения всей надписи и обрамляющих ее рельефных изображений.

Как сообщает Эд. Ф. Венте, публикуемая им надпись Аменхотепа сохранилась на правой (северной) половине внешней (восточной) стороны стены, окружавшей святилище времени Тутмоса III к югу от VII пилона, тогда как к левому (южному) краю этой части стены примыкал некогда проход, впоследствии закрытый каменными блоками, еще до того как данная надпись была начертана. Существует, таким образом, реальное основание для вывода, что к изданной Эд. Ф. Венте надписи примыкали первоначально с юга от прохода и на тех каменных блоках, которые закрыли этот проход, какие-то впоследствии исчезнувшие тексты и изображения, составляющие вместе с сохранившейся надписью правой (северной) части стены одно композиционное целое. В пользу такого вывода свидетельствует прежде всего просматриваемый у левого (южного) края опубликованной Эд. Ф. Венте надписи след изображения ноги (икры) какой-то повернутой лицом к югу стоящей мужской фигуры, по мнению Эд. Ф. Венте, фигуры царя. Последнее заключение Эд. Ф. Венте сделал, исходя из предположения, что изображенная в полный рост в леопардовой шкуре стоящая мужская фигура у правого (северного) края надписи, рядом со сткк. 30, 31, принадлежала Аменхотепу, якобы обращенному лицом к фараону. То, что здесь имела место явная взаимосвязь двух стоящих мужских фигур, как бы фланкирующих сохранившийся текст надписи, не подлежит сомнению. Однако с их атрибуцией, предлагаемой Эд. Ф. Венте, согласиться трудно. Прежде всего фигура в леопардовой шкуре, стоящая рядом со сткк. 30, 31, изображала не Аменхотепа, а его деда Мерибастета (о чем недвусмысленно свидетельствует содержание сткк. 30, 31). Кроме того, Эд. Ф. Венте упустил из виду, что данная фигура смотрит в затылок фигуре, стоящей впереди, коль скоро след изображения ноги (икры) последней, просматриваемый у левого (южного) края надписи, заставляет предполагать, что этот след сохранился от изображения человека, повернутого лицом к югу. Если, однако, человек, изображенный у правого (северного) края надписи, смотрел в затылок мужской фигуре, также повернутой лицом к югу, эта фигура не могла принадлежать царю. Для жреца, кем бы он ни был — Аменхотепом или Мерибастетом, естественным было бы смотреть в лицо фараона, а не в его затылок (именно такое композиционное построение характерно для всех изображений Аменхотепа и Рамсеса IX, высеченных; как на внешней (восточной) стороне восточной стены, соединяющей VII и VIII пилоны, так и в проходе этой стены к северу от VIII пилона). Перед нами по этой причине предстает на стене, окружавшей святилище времени Тутмоса III к югу от VII пилона, скорее какая-то шеренга лиц, шествующих друг за другом. Крайним справа (на северной стороне) в этой шеренге был показан дед Аменхотепа — Мерибастет. Кто ему предшествовал (кому он смотрел в затылок), можно только предполагать. Не исключено, как нам кажется, что на стене, окружавшей святилище времени Тутмоса III, Аменхотеп изобразил членов своей семьи — от своего деда Мерибастета до самого себя, обращенных лицами к взирающему на них фараону или Амуну-Ра. Вполне допустимо думать, что именно на левой (южной) стороне разрушенной части стены и были высечены основные персонажи всей задуманной сцены — Амун-Ра (или фараон), Аменхотеп и Рамсесунахт. Что касается правой (северной) части стены, то она сохранила между текстом надписи Аменхотепа (изданной Эд. Ф. Венте) лишь фигуру Мерибастета и, возможно, след ноги (икры) фигуры Рамсесунахта. По всей вероятности, и между фигурами левой (южной) части стены были нанесены какие-то иероглифические тексты, к сожалению, полностью исчезнувшие.

Наш анализ надписи и изображений, покрывающих правую (северную) сохранившуюся часть внешней (восточной) стороны стены, окружавшей святилище-молельню времени Тутмоса III к югу от VII пилона, дает основание утверждать, что надпись, изданная Эд. Ф. Венте (по-видимому, часть большой композиции, задуманной для прославления деяний Аменхотепа и его предков), хотя и не сообщает о последних, трагических событиях в карьере ее автора, зато явственно свидетельствует о вполне лояльных отношениях Аменхотепа к Рамсесу IX.

В тяжелую для себя минуту Аменхотеп не преминул сообщить о своих затруднениях фараону, который прислушался (само собой разумеется, вместе с Амуном-Ра) к жалобам своего слуги. Как и другие, уже рассмотренные нами ранее тексты, данная надпись Аменхотепа не содержит ничего такого, что позволило бы предполагать наличие враждебности друг к другу фиванского первосвященника и земного властелина Египта. Если Аменхотеп и пользовался временами значительной властью в Фивах, если в отдельные периоды своего длительного жизненного пути он и чувствовал себя в древней столице государства сравнительно самостоятельным, то для этого были особые причины. Обстановка в Египте тогда была весьма сложной. Основная резиденция фараона находилась далеко от Фив — на севере, в Пер-Рамсесе, древнем Аварисе, превращенном Рамсесом II в политический центр его державы. Юг страны (Фиваида) страдал от набегов ливийцев, от хозяйственных неурядиц, от соперничества различных группировок чиновничества. В таких условиях энергичному верховному фиванскому жрецу, по-видимому, нетрудно было стать при благоприятствующих обстоятельствах как бы смягчающим фактором для далеких правителей из Пер-Рамсеса и враждующих клик местной администрации. По-видимому, именно в такой роли и выступал в Фивах «первый жрец» Амуна-Ра Аменхотеп.

Вестник древней истории