Новая эпоха началась с введением бегов на колесницах. Был устроен ипподром – площадь для бега вдвое длиннее стадии, сходившаяся с ней под прямым углом. В двадцать пятую олимпиаду (680 г.) запряженные четверней колесницы впервые появились для состязания на берегу Алфея. Но так как греки любили связывать все новое со старыми преданиями, то немедленно сложился миф, гласивший, что сам Пелоп выиграл страну у прежнего ее царя посредством состязания на колесницах, и миф этот держался, несмотря на то что статуя Гипподамии, украшенная венком победы, стояла на стадионе. За состязанием на колесницах последовало введение скачек и панкратиона, соединившего в себе и борьбу и кулачный бой (олимп. 38, 1; 648 г.). После этого в борьбу между взрослыми стали привлекать и мальчиков. Таким образом разнообразились состязания, и чем больше усиливалось общее участие в них, тем более стали приниматься в соображение склонности различных племен и тем чаще вступали в круг Олимпийских игр такие упражнения, которые вполне противоречили дорийской дисциплине. С поднятием национального значения этих игр возрастало и значение самих элийцев – они стали настоящей силой в чисто эллинском смысле слова, и поставленные ими должностные лица, пользовавшиеся непоколебимым авторитетом благодаря традиционному знанию дела, назывались судьями эллинов (гелланодиками), потому что они должны были решать вопросы о допущении эллинских граждан к борьбе и судить о результате ее на основании старых постановлений. Испытание соискателей совершалось в Элиде, в городской гимназии, ставшей общеэллинским образцовым заведением, где греки даже из других государств все больше привыкали выполнять в течение десяти месяцев различные упражнения, с тем чтобы иметь больше шансов на получение олимпийского венка. Слава и выгода, доставляемые Элиде заведованием играми, возбудили зависть пизанцев и дали повод к той тяжкой борьбе, о которой мы сейчас говорили. После покорения соседнего государства почести и выгоды доставались исключительно элийцам. Таким образом, благодаря стечению счастливых случайностей маленький город на берегу Пенея, не имевший гомерической славы, на которую мог бы сослаться, стал столицей всего западного побережья. Возвеличенный стараниями Спарты, он, однако, достиг национального значения, вполне независимого от нее и распространившегося на весь полуостров и даже за пределы его.
Спарта предоставила элийцам в сношениях с Олимпией всю религиозную сторону и все, что могло быть с ней связано. Политические же права она взяла в собственные руки. Увидев из сопротивления Аркадии, что идти далее по пути мессенских войн было неудобно, Спарта не старалась уже быть единственным государством на всем полуострове, а хотела только быть первым; не господство над слабейшими государствами, а руководство ими стало ее целью. Но так как она всюду старалась пробуждать или поддерживать воспоминания об ахейских временах, то спартанские Гераклиды должны были восстановить и гегемонию Агамемнона, и для этого они с большим успехом воспользовались религиозным значением национальной святыни. Спарта была вместе с элийцами охранительной силой Олимпии, стражей подтвержденных клятвой договоров. Она оберегала своим оружием мир во время празднеств, и войска ее союзников должны были быть наготове для этой же цели. Дельфийский оракул как бы перенес свое религиозное значение на олимпийскую святыню и придал ей такую же роль центра амфиктионии, какой сами Дельфы издавна пользовались в глазах дорийцев. Не на берегах Эврота, а близ Алфея приобрела Спарта свое первенствующее значение, здесь она стала дальновидным и деятельным главой полуострова. Превосходя силами все отдельные его государства, она имела право на решающий голос. Граждане ее благодаря своему военному образованию были как бы природными инструкторами и вождями войска. Договоры, охраняемые Зевсом Олимпийским, не допускали злоупотребления властью, и было основание предположить, что Спарта после опыта, приобретенного в Аркадии, навсегда преодолеет свои завоевательные стремления и с благоразумной умеренностью признает границы своего территориального могущества. Разногласия между членами союза решались пелопоннесскими чиновниками, носившими, как и судьи над играми в Элиде, название гелланодиков. Более крупные разногласия решались олимпийским храмовым судом.
Так из ничтожных начал образовалась новая греческая амфиктиония, изъявлявшая, с одной стороны, притязания на национальное значение (на что указывает имя эллинов, выдвигающееся вперед при всех амфиктионических стремлениях), с другой же стороны, обнимавшая определенный круг местностей, отмеченных естественными границами и получивших вследствие общего им всем празднества Пелопа, совершавшегося на берегу Алфея, общее название острова Пелопа, или Пелопоннеса.
Хотя полуостров и казался предназначенным самой природой к слиянию в одно целое, тем не менее объединение его представляло во все времена величайшие трудности, поэтому-то и амфиктиония и осуществление связанных с ней учреждений встретили внутри полуострова упорное сопротивление вследствие того, что значительные города и государства стали развиваться в направлении, враждебном дорийской Спарте и всему исходившему оттуда.
