База знаний

³⁸ Раскопки в Келлие и вблизи Эсны показали трансформацию монастырей достаточно подробно. Комплексы включали в VII—VIII вв., кроме помещений для служб, трапезной и келий — комнаты гостей, послушников, наемников, внутренний и внешний двор и пр. Здания изнутри расписывались, особенно ниша оратория или интерьер церкви. В Келлие открыты два ранних жилых объекта. Первый (окруженные стеной дворы, изнутри застроенные по периметру жилыми помещениями) явно предназначался для многочисленной общины. Второй — также за стенами, но с гораздо более простыми покоями; именно здесь, как считают, размещался отшельник и его ученики. Третья группа зданий служила центром поселения; в нее входили два храма, два укрепленных пункта, большая постройка (трапезная?) и лишь несколько келий. Поселение возникло в IV в. и состояло сначала из келий, объединенных в независимые группы (считаются поселками известных анахоретов с учениками); за их пределами была рассыпана масса примитивных жилищ обычных отшельников. Кельи наполовину углублялись в землю и перекрывались сырцовым сводом. К V в. всю систему окружила невысокая ограда и уже возник «общественный центр», но независимость «поселков» сохранилась. В VII в. был сделан решительный шаг к расширению и укреплению центрального участка, на который, видимо, собирались все жители окрестных «скитов», хотя и внутри новых стен старые общины сохраняли известную степень обособленности. Около IX в. монастырь был оставлен. Стены, сооружавшиеся вплоть до оставления обители, не служили целям обороны, но лишь ограничивали территорию (так же было в монастыре Епифания в Фивах). Эти низкие ограды в отдельных скитах даже не имели входа; их преодолевали, видимо, по приставным лесенкам. «Настоящие» стены появились не раньше IX в., но большинство монахов продолжали жить вне их. (Kellia, 1983).

В Эсне, монастыре с подземными жилищами, типа пещерного, две группы келий (разделенные дистанцией в 8 км) возникли не ранее второй половины VI в. В одной из групп ступенчатый спуск под землю кончался «площадью», от которой ответвлялись коридоры и палатки, многие из которых были рассчитаны на небольшую группу обитателей. Никаких следов ограждения этого уникального раннего монастыря не выявлено. Близкие структуры обнаруживают монашеские поселения в Вади Натрун (Абу Макар, Анба Бишой и Дейр-ес-Суриани). Поселения, состоявшие из центрального укрепления с окружающими группы неукрепленными «скитами» (например, Мустафа Казиф, восходящий к V в.; Дер-аль-Дик VI в., состоящий из пятнадцати келий, высеченных в скале, двух скальных церквей и башни-убежища) назывались в Египте лаврами. Система «лавр» будет оставлена не ранее XIV в.

³⁹ В Германии коптские церковные древности исследовали С. Краузе, X. Северин; в Голландии П. Ван Моорзель, во Франции С. Дю Бурге, в Австрии X. Бушхаузен и мн. др. (Badawy, 1978; Beckwith, 1963; Beyond the Pharaoh, 1989; Christentum, 1963; Koptische Kunst, 1963; Du Bourguet, 1967; Effenberger, 1975; Krause, 1981; Pagan and Christian, 1941; Wessel, 1963/1965; полнее: DA. 7. 818— 830).

⁴⁰ Кларк, Рейснер, Фирт и Гриффит. (Френд, 1996, 150). Конечно, первые сведения о древностях Нубии попали в печать раньше. Путешественник швейцарец Якоб Бурхардт в 1810-х гг. нашел следы христианского прошлого у нубийских племен, некоторые из которых прямо объявили себя христианами; у порогов Нила он смог увидеть церкви с фресками и граффити на стенах. Р.К. Лепсиус, готовивший в 1842—1844 гг. полное описание Нубии, в основном интересовался эпохой фараонов, но упомянул собор в Ибриме, а из руин средневекового города южнее Хартума привез два фрагмента мраморного христианского надгробия с датой 897 г. Однако это было практически и все. Более активные исследования начались только в последней четверти XIX в.

⁴¹ В «Христианских древностях долины Нила» Кларк предложил обзор всех важнейших церквей и монастырей восточнее Ассуана (Clarke, 1912). Из его отдельных открытий, показавших блестящие перспективы нубийских древностей, можно указать обнаружение церкви маленького поселения Абд-эль-Кадер, у второго порога. Храм размером 9.20x5.50 м, с восточной камерой и тремя нефами шириной не более 80—100 см, сохранил крышу и часть росписи. В своде был написан «Христос во славе». Предчувствуя плачевную судьбу многих открытых им зданий, Кларк пожалел, что храм близко стоит от туристических маршрутов: «Турист более страшный враг памятников, чем невежественное местное население. Он утаскивает с собой реликвии и сувениры, толпится в маленьких залах, царапает все вокруг своей тростью, солнечным зонтиком и ботинками на шипах, причиняя, пусть и невольно, больше вреда, чем стада рогатого скота». (Clarke, 1912, 54; Frend, 1996, 153). Экспедиции 1899, 1907, 1909, 1910 гг. позволили также сделать вывод о высокой плотности населения страны в IX—XIII вв.

⁴² Экспедиции 1908 и 1909 гг. Он предпринял более подробную фиксацию и расчистку, что необходимо, во-первых, для уточнения датировки, а во-вторых, для характеристики строительства: видов кладки; конструкции кирпичных куполов; тех особых приемов, которыми нубийские строители компенсировали постоянную нехватку дерева, и др. Он же начал разработку типологии керамики (Mileham, 1907; Frend, 1996, 153—154, 176).

⁴³ Хотя он не обнаружил фресок, но описал ряд граффити, в том числе на старонубийском, среди которых были опознаны слова из Библии, что позволило начать работы по переводу. Над расшифровкой работали Гриффит и Шеффер; опорой служили немногочисленные тексты (легенда о св. Мине и др.) и разговорные диалекты нубийского. Позднее выяснится, что официальные документы Нубии писались по-гречески, но в дипломатической переписке с Египтом применяли арабский и коптский; старонубийский дополнял церковные языки — греческий и коптский. Позже к востоку от города нашли очаровательную церковь рубежа X—XI вв. с фреской, изображавшей Христа и рядом — правителя Нубии (эпарха) в экзотическом наряде. Граффити упоминали популярных святых воинов — Георгия и Меркурия.

⁴⁴ Работы Шинни подтвердили развитость монашества в нубийском христианстве и использование трех языков (нубийского, греческого и коптского) в качестве церковных, с ориентацией форм эпитафий на византийские образцы. Удалось установить типичную для Нубии планировку монастырского храма: центральный неф и два боковых, разделенные аркадами, с кафедрой посредине северного нефа, алтарем, обнесенным деревянным барьером, и с лестничными ступенями, ведущими к подиуму в форме апсиды. Снаружи (с севера) пристраивали баптистерий. (Shinnie, 1955; Crawford, 1953; Shinnie, Chittick, 1961; Frend, 1996 299-302).

⁴⁵ Решение о строительстве Ассуана было принято еще в 1950-х гг., но археологические работы удалось организовать лишь в 60-е гг. Их финансировало специальное Общество по исследованию нубийских древностей (Society for Nubian Studies). Кроме таких известных памятников, как Фарас и Ибрим, отметим церковь в селе Абдалла Ниркви; кладбище Mac-Mac; монашеское поселение Дебейра Вест.

⁴⁶ В 1961 г. в Каире был создан Польский центр средиземноморской археологии и Центр нубийских исследований при Польском институте средиземноморской археологии в Варшаве, работавший в Старой Донголе, Фарасе и других местах. Михаловский посвятил Нубии последние 20 лет своей работы. Его памяти был посвящен сборник Академии католической теологии в Варшаве «Nubia Christiana».

⁴⁷ Иконографическая программа IX в. выделяла сюжеты, связанные с Богородицей и Рождеством. Можно было допустить, что это — живопись монофизитов, в доктрине которых культ Девы Марии и рассказ о Рождестве играл важную роль (популярностью пользовались, например, апокрифы типа Протоевангелия Иакова с его подробным Житием матери Марии — Анны). В росписях Мария обычно помещена в центр композиции, надписи по краям обращаются к «Святой Марии Деве Матери Христовой» и «Иисусу Христу Спасителю»; часто изображается также история волхвов.