Психология эстетики

Все эти факты показывают, что необходимо выяснить точное значение терминов «объективный» и «субъективный», так часто используемых для обозначения различия между теми качествами, которые, по предположению, можно исследовать при помощи научных методов (например, формой и цветом), и другими, которые нельзя исследовать таким образом (например, красотой). «Объективный» обычно считается синонимом понятия «реальный», а субъективный — синонимом понятия «нереальный». Однако мы доказали, что определение раздражителя как «зеленого» весьма далеко от «объективного» описания. Объективно мы можем сказать лишь то, что объект-раздражитель отражает световые волны определенной частоты. Восприятие его «зеленым» субъективно, то есть скорее присуще наблюдателю, чем является характеристикой раздражителя. Тем не менее если допустимо пытаться связать субъективный опыт и объективный раздражитель в восприятии цвета или формы, то трудно понять, почему нельзя сделать то же и с нашим восприятием «красоты».

Здесь мы имеем дело с аргументом, часто изменяющим свою суть, и термин «объективный» принимает разные значения. Считается установленным, что каждый человек видит зеленый цвет тогда, когда его глаза раздражаются светом с длиной волны 515 миллимикрон; тогда каждый скажет, что видит красный цвет, когда длина волны составляет 650 миллимикрон. Однако в отношении восприятия «красивого» и «безобразного» такого согласия нет — de gustibus non disputandum est — о вкусах не спорят. Иными словами, «объективность» определяется на основании согласия наблюдателей. Там, где такое согласие существует, как в случае с суждениями о цвете среди людей, безупречно различающих цвета спектра, суждение считается объективно обоснованным. Там, где такого согласия нет, — суждение считается субъективным. Мы можем принять такой тип определения, но в этом случае следует осознавать, что отказываемся от абсолютного различия между «объективным и «субъективным» и вместо этого признаем некие степени «объективности», зависящие от степени согласия среди субъектов. Другими словами, наше решение относительно «объективности» суждения перестает определяться философским доказательством, а вместо этого становится эмпирическим и экспериментальным вопросом, который можно решить при помощи результатов наблюдений, касающихся выявленной степени согласия. Именно в этом смысле термин и будет нами использоваться.

Давайте возьмем в качестве примера экспериментального исследования в обсуждаемой области многочисленные исследования по цветовым предпочтениям. Для того чтобы оценить их результат, мы прежде всего должны уметь определить цветовой раздражитель. Если мы не сможем этого сделать, то не сможем и полностью описать наш эксперимент. Таким образом, его не удастся повторить другим. К тому же мы не сможем установить никаких законов, связывающих суждения о предпочтении с физическими свойствами раздражителя. По сути дела, существует три параметра, по которым цвета могут отличаться один от другого (черный, белый и серый, обозначаемые в нашем случае словом «цвет» вдобавок к красному, зеленому, желтому, синему и другим хроматическим цветам). Эти три параметра известны как оттенок, насыщенность и яркость. Оттенок относится к цветовому качеству, которое отличает красный от желтого или синий от зеленого. Он измеряется на основании длины волны. Яркость относится к количеству света, отражаемого цветом, тогда как насыщенность относится к обнаруживаемому количеству хроматического цвета (его блеск). Цвета расположены по кругу (так называемый «цветовой круг»).

Если мы возьмем цветные фишки, представляющие различные части цветового круга и имеющие одинаковую яркость и насыщенность, и попросим целый ряд людей оценить их в порядке предпочтений при помощи любого из двух описанных ранее методов, то обнаружим значительное согласие между разными людьми. Это согласие будет проявляться и тогда, когда мы менее тщательно подберем яркость и насыщенность всех цветов, но оно будет уже не таким строгим, поскольку теперь суждения основываются не только на одной характеристике (оттенок), а на комбинации нескольких параметров. Тем не менее существенное согласие обнаруживается даже тогда, когда мы сравниваем субъектов из Европы и из диких племен, белых американцев с краснокожими индейцами и субъектов с Востока с представителями западных культур. Таким образом, в суждениях о предпочтении цветов спектра проявляется некая строгая биологическая основа, которая иногда может быть подавлена культурными влияниями, но которая заявляет о себе при изучении всего множества самых разнообразных групп людей.

Думается, существует определенное физическое свойство раздражителя, ответственное за такой универсальный порядок предпочтений. Обычно цвета спектра с малыми длинами волн предпочитаются цветам с большими длинами волн. Корреляция между длиной волны и предпочтением почти безупречна. Эта взаимосвязь не установлена для маленьких детей, но для подростков и взрослых она представляется установленным законом природы.

Если люди в своих суждениях о предпочтении отличаются и согласие весьма далеко от совершенства, то из этого будет следовать, что суждения некоторых людей находятся в большем соответствии со средним порядком предпочтений цветов спектра, чем суждения других людей. Если теперь, в соответствии с нашим определением термина «объективный», мы назовем этот средний порядок предпочтений цветов спектра «объективным» или «точным», то пожалуй, тех, чьи суждения более всего согласуются с ним, мы можем назвать «наилучшими» судьями, а тех, чьи суждения менее всего согласуются с этим порядком, — «наихудшими». В качестве альтернативы можно сказать, что у наших «наилучших» судей «хороший» вкус, а у наихудших — «плохой». В этом случае мы определяем термины «плохой» и «хороший» несколько необычным образом, и читатель, конечно, вправе отвергнуть такое определение. Доказательство того, что предложенное словоупотребление во многих отношениях достаточно хорошо согласуется с общепринятым использованием, мы перенесем на последующие страницы, а на данный момент давайте просто отметим этот новый способ определения концепции.

Мы имели дело с суждениями о предпочтении оттенка при заданных насыщенности и яркости. Что произойдет, если мы с теми же субъектами проведем тест, используя оттенки разной степени насыщенности и яркости? Что случилось бы, предложи мы им тесты, в которых суждения о предпочтении следовало бы делать для цветов спектра различных степеней насыщенности, при неизменных оттенках и яркости, или для цветов спектра различных степеней яркости при неизменных оттенках и насыщенности? Результат этих экспериментов совпадает с результатом уже описанного эксперимента на «оттенок». В этом случае также наблюдается существенное согласие между различными судьями, и те, кто были «хорошими» судьями (с хорошим вкусом) в одном из тестов, в целом были таковыми и в других. Таким образом, качество, которое мы обозначили как «хороший вкус», не зависит от любого конкретного теста. В общем виде оно применимо ко всем тестам в области предпочтения цвета.

Что происходит, когда мы расширяем наши исследования до комбинаций цветов спектра, скажем, сочетание двух цветов одинаковой яркости и насыщенности, чтобы оставить задачу на решаемом уровне. Ответ на этот вопрос важен по двум причинам. Во-первых, специалисты по эстетике часто утверждают, что суждения, относящиеся к одиночным цветам спектра, вообще не являются эстетическими суждениями, а простейшие формы эстетических суждений начинаются с уровня сложности, представленного комбинацией цветов спектра. Поэтому доказательство того, что суждение о простом цвете справедливо и для суждений, касающихся цветовых сочетаний, является очень важным для демонстрации возможной ошибочности аргумента специалистов по эстетике. К тому же мы можем сделать обобщение из экспериментов с простым цветом для более сложных раздражителей.

Не менее важен другой аргумент. В психологии существует важное учение — холистика, или «гештальт», которое утверждает, что сложные элементы, или «гештальты», не создаются атомистически из более простых единиц, или «атомов», а скорее, более сложные элементы выявляют «производные» качества, которые невозможно предсказать из знания более простых составных частей и связей между ними. Будь этот аргумент справедлив, то наша попытка вывести законы, управляющие восприятием сложных произведений искусства, из экспериментов со сравнительно простыми объектами была бы целиком обречена на неудачу. У нас есть идеальный полигон для проверки «атомистической» гипотезы. Если мы сможем предсказать предпочтения для комбинаций цветов спектра, зная предпочтения для простых цветов и связи между ними на цветовом круге для каждой комбинации, то этим самым мы сможем опровергнуть «гештальтный» аргумент и с полным основанием пойдем дальше, в соответствии с нашим общим планом. Если будет доказано, что такое предсказание невозможно, то мы должны будем отказаться от нашего «атомистического» подхода и искать другую методологию.

Прежде всего, давайте отметим, что в отношении к комбинациям цветов спектра мы снова находим определенно заметную степень согласованности или «объективности». Во-вторых, опять-таки, те, кто доказали, что являются «хорошими» судьями в одном из тестов с использованием комбинаций цветов спектра, оказались также «хорошими» судьями и в других таких же тестах. В-третьих, этими «хорошими» судьями относительно цветовых комбинаций оказались именно те, кто ранее был признан хорошими судьями относительно простых цветов спектра и их эстетических ценностей. Все, что составляет «хороший вкус» в одном эксперименте, явно составляет «хороший вкус» и в другом, и мы можем совершенно обоснованно сделать обобщение от простых раздражителей к более сложным.

Но еще более важным, чем это, является другое доказательство. Можно показать, что суждения о цветовых предпочтениях зависят от двух факторов. Первый представляет собой простую сумму предпочтений для отдельных цветов. Если нравятся оба отдельных цвета, составляющих комбинацию, то в целом будет нравиться и сама комбинация. Если оба цвета не нравятся, то будет наблюдаться тенденция к тому, что и их комбинация тоже воспримется отрицательно. Если один цвет нравится, а другой — нет, или оба нейтральны, то эмоциональный показатель комбинации будет стремиться к нейтральному.

Второй фактор связан с положением двух составляющих цветов на цветовом круге. Чем ближе на нем два цвета друг к другу, тем ниже будет эстетическая оценка комбинации. Чем дальше они отстоят друг от друга — тем эстетическая оценка комбинации будет выше. Наиболее нравятся обычно пары дополнительных цветов, то есть расположенных на цветовом круге строго напротив друг друга.

Если мы объединим эти два фактора — симпатии к отдельным цветам и знание их классификации по цветовому кругу, — то действительно сможем предсказать с весьма большой точностью эстетическую оценку цветовой комбинации. Таким образом, мы имеем явное доказательство в пользу атомистической гипотезы, и оно вовсе не согласуется с холистической точкой зрения на то, что в оценке сложных объектов начинают действовать «производные» качества, которые нельзя рассматривать на основании простых качеств и их связей. Конечно, это заключение может потребовать некоторого изменения при рассмотрении объектов очень высокой степени сложности вроде пейзажей и портретов, но даже в этом случае наш вывод представляется весьма обнадеживающим.

Предыдущая | Оглавление | Следующая


Религия

Биология

Геология

Археология

История

Мифология

Психология

Астрономия

Разное