База знаний

Эмпирическая деятельность лежит в основе науки, но просто эмпирические исследования — это еще не все. Они должны направляться теориями всеобщего значения и законами с дедуктивными возможностями и вести к ним. Только при этих условиях мы можем говорить об изучаемой сфере как о науке. Как однажды сказал Т.X. Хаксли в своей лаконичной манере: «Те, кто отказывается продвигаться дальше фактов, редко достигают большего, чем факты. Каждый, кто изучал историю науки, знает, что почти любой значительный шаг в этом направлении был сделан при помощи предвидения событий, выдвижения гипотезы, хотя и проверяемой, но часто имевшей очень немного оснований для своего появления и нередко, вопреки длительному успешному использованию, оказывавшейся в конце концов полностью ошибочной».

Если это так, и ученые, логики и философы науки полностью согласны с тем, что это неотъемлемые свойства научных устремлений, то можем ли мы рассматривать психологию и общественные науки как истинно научные? Собственно говоря, достигли ли они этой ступени или же остаются на донаучной стадии сбора обособленных фактов и прочих не принимаемых в расчет пустяков? Я думаю, ответ должен состоять в том, что некоторые разделы психологии уже достигли стадии науки, а другие находятся на донаучной ступени. Тем, кто сомневается в первой части данного утверждения, я хотел бы предложить остаток этой главы в качестве примера, показывающего возможность достижения выводов из всеобщих законов и эмпирической проверки таких выводов, которые составляют, как мы только что видели, суть науки.

Первая вещь, поражающая нас при взгляде на общественные отношения, политическое поведение, партийную борьбу и голосование, — это впечатление об отсутствии в них чего бы то ни было, во всех смыслах, естественного, и представление о них как о следствии некоего обучения. Впрочем, какой бы верной не казалось в определенные моменты старая поговорка «Каждый мальчик и каждая девочка, родившиеся в этом мире, либо маленький радикал, либо маленький консерватор», в глубине души каждый из нас знает, что это не так. Представьте только реакцию эскимоса на предвыборную избирательную кампанию, проводимую на основе национализации сталелитейной промышленности, или зулуса, у которого пытаются узнать его мнение об относительной важности федерального права и прав штата! Мы изучаем политику так же, как изучаем язык, и если хотим узнать что-нибудь о политических отношениях, то должны уметь обращаться с законами обучения.

При этом мы видим, что здесь, оказывается, существует не один, а скорее два закона, которые признаны уже много лет, хотя только в последние годы они были сформулированы в достаточно явном виде, поддающемся экспериментальному исследованию. Мы можем назвать один из них законом гедонизма, а другой — законом ассоциации. Закон ассоциации просто утверждает, что мы узнаем, что А предшествует В, потому что в прошлом А и В всегда, или очень часто, ассоциировались друг с другом. С другой стороны, закон гедонизма гласит, что мы изучаем вещи потому, что они некоторым образом воздействуют на наше благополучие. Просто ассоциации недостаточно; она должна сопровождаться некоторым видом вознаграждения или наказания.

Эти два взгляда можно подтвердить на основании двух экспериментов. Чтобы охарактеризовать ассоциативную точку зрения, обратимся за помощью к собакам Павлова, о которых мы говорили в предыдущей главе. Простая ассоциация звонка и пищи, повторенная несколько раз, побуждает собаку научиться тому, что звонок сопровождается получением пищи, и вызывает слюноотделение в ответ только на звонок. С другой стороны, в эксперименте с ящиком Скиннера, также упоминавшемся в предыдущей главе, крыса добывает порцию пищи, случайно нажав на рычаг, соединенный с кормушкой. Насыщение, произведенное этим действием, побуждает крысу научиться особенному движению, чтобы получать пишу всякий раз, когда захочется. Эти два различных типа изменения нервной системы животного в результате опыта могут быть названы, соответственно, обусловленностью и обучением.

Теперь мы должны исследовать результаты в политической сфере, которые можно вывести из нашего знания этих двух различных процессов. Для начала давайте обратимся к некоторым сведениям о том обществе, в котором мы выросли, сведениям, которые каждый ребенок получает в первые годы своей жизни. Итак, мы должны знать: люди отличаются по своему общественному положению. Под положением мы имеем в виду зарабатываемое человеком количество денег, его образование или образование, которое он может предоставить своим детям, его дом и район города, где он живет, его произношение, тех людей, с которыми он общается, и так далее и тому подобное. В качестве одной крайности возьмем миллионера, который живет в огромном доме в привилегированном квартале города, держит нескольких горничных и дворецких, разъезжает на нескольких автомобилях, посылает своих детей на учебу в Итон и Оксфорд, занимается спортом со старыми школьными друзьями и говорит с таким произношением, которое все признают «превосходным». Вторая крайность — безработный, дремлющий на скамейке на набережной, за которым никто не ухаживает, в поношенной одежде, голодный, и с произношением, непонятным почти никому, кто не знаком с той частью страны, откуда родом этот парень. Между этими двумя крайностями располагаются всевозможные общественные ступени, однако в целом не составляет большого труда непрерывно распределить всех людей от одного конца до другого.

С практической точки зрения часто бывает полезно распределить людей по ряду групп в соответствии с положением. Существует множество типов такой классификации, например, используемая при опросах институтом Гэллапа. Верхняя группа, или Av+, характеризуется следующими признаками: состоятельные мужчины (или их жены) самых престижных профессий, например, богатейшие дипломированные бухгалтеры высшей квалификации, адвокаты, священники, врачи, профессора или бизнесмены высшего разряда, например, владельцы, директора, главные акционеры больших предприятий. Почти без исключения у них есть телефон, автомобиль и домашняя прислуга.

Av: Средний класс и его верхушка. Лица свободных профессий не высшей категории. Штатные конторские служащие, такие как банковские клерки; квалифицированные учителя, владельцы и управляющие больших магазинов; контролеры на фабриках, не являющиеся работниками физического труда; фермеры, если их фермы не очень крупные, иначе они попадают в группу Av+. Многие имеют телефон, автомобиль или нанимают поденных рабочих для работы по дому.

Av–: Нижняя часть среднего и рабочий класс. Самая большая группа. Рабочие, занятые физическим трудом, продавцы, обслуживающие работники кинотеатров, поверенные, конторские служащие.

Группа D: очень бедные люди, без постоянной работы, неквалифицированные рабочие или живущие только на пенсию по старости. Жилищные условия плохие. Позволяют себе только самое необходимое.

Многие психологические характеристики коррелируют с этим делением людей на разные группы в соответствии с их положением. Средний коэффициент умственных способностей мужчин группы Av+ (но не обязательно их жен) составляет 140 — 150; группы Av — около 120, Av– — немного ниже 100, а группы D — около 90. Я обсуждал некоторые детали таких взаимосвязей в книге «Психология: польза и вред», и не буду здесь повторяться. Достаточно подчеркнуть, что концепция общественного положения не определяется только на основании позиций, но связана еще и с психологическими концепциями. Вдобавок к положению, которое как объективный факт можно легко установить в отношении любого конкретного человека, мы имеем еще одну концепцию, гораздо более субъективного характера, но также очень важную для нашего анализа. Это концепция общественного класса. Каково бы ни было их действительное положение, люди в демократических странах склонны считать общество разделенным на различные классы и причислять себя к тому или иному. Это знание и убеждение довольно рано развивается у поколения наших детей. Ко времени окончания школы они так же хорошо знакомы с концепцией классовой структуры, как и их родители. В то время как концепция классов субъективно зависит от личного мнения и убеждений каждого человека, фактически она имеет сильную связь с общественным положением. Представители группы Av+ склонны считать себя высшим классом и верхушкой среднего. Представители группы Av выказывают тенденцию относить себя к среднему классу, тогда как люди из группы Av– и многие другие, в частности, очень бедные, склонны считать себя рабочим классом. Взаимосвязь между общественным положением и социальным классом показана в таблице 3. Данные были получены Британским институтом общественного мнения по выборке из примерно 9000 человек. Можно увидеть, что понятие социального класса (как считает в каждом случае сам опрашиваемый) и общественного положения (как считает в каждом случае опрашивающий после беседы с опрашиваемым) довольно точно соответствуют друг другу. В действительности эта таблица преуменьшает степень соответствия, существующего между двумя концепциями, поскольку оценка опрашивающим общественного положения человека, как известно, не слишком надежна. При внесении поправки соответствие становится намного выше указанного в таблице.

Таблица 3. Взаимосвязь между общественным положением и социальным классом (в процентах)

Предыдущая | Оглавление | Следующая