В деревне 1915 г. прошел относительно спокойно. Хороший урожай, высокие цены на зерно, надежды на получение дополнительных наделов земли после победы в войне, помощь крестьян-общинников солдатским семьям во время посевной и уборочной страды в какой-то мере компенсировали сельчанам уход на фронт наиболее работоспособной части мужского населения и проводившиеся властями реквизиции на нужды фронта. Кроме того, весной 1915 г. власти фактически приостановили, а в 1916 г. вообще прекратили землеустроительные работы, которые проводились в рамках столыпинской аграрной реформы, поскольку этого требовали сами крестьяне и особенно женщины-солдатки, боявшиеся обмана со стороны землемеров и богатых односельчан. Положительно были встречены в деревне и царские указы о конфискации земель немецких и австрийских подданных (декабрь 1915 г.). Однако даже в это относительно спокойное время в деревне было зарегистрировано более 170 крестьянских выступлений (с начала войны по декабрь 1914 г. их насчитывалось 265).
На этом фоне в условиях продолжавшегося отступления русских войск в конце лета — начале осени 1915 г. в России разразился серьезный политический кризис. В августе Николай II вернулся к своей давней идее и решил, сместив великого князя Николая Николаевича, самому занять пост Верховного главнокомандующего, чтобы воодушевить тем самым армию и народ на продолжение войны. Однако этот шаг царя совершенно неожиданно для него вызвал весьма неблагоприятную реакцию не только либеральной общественности, но и части министров. Казалось бы, такие действия императора должны были воодушевить войска и все общество в целом, а заодно ликвидировать и опасный параллелизм в действиях Ставки и гражданских властей в прифронтовых районах и даже в самом Петрограде (так после начала войны стал называться Петербург). Но Николай Николаевич был весьма популярен и в армии, и в обществе, поскольку вел более гибкую и прагматичную линию на сотрудничество власти с общественными организациями и Государственной думой, что явно раздражало и царя, и царицу, и весь правый лагерь, которые приписывали великому князю чуть ли не намерение совершить военный переворот и самому занять российский престол. К тому же сам Николай II никогда не обнаруживал военных талантов, а его репутация царя-неудачника (Ходынка, «Кровавое воскресенье», Цусима) при отсутствии всяких гарантий немедленного перелома в ходе военных действий в пользу России могла еще более понизить настроение армии и широких народных масс.
Император Николай II и великий князь Николай Николаевич
Многих пугала и перспектива частых поездок Николая II в Ставку, что неизбежно вело к усилению влияния императрицы Александры Федоровны и стоявшего за ней Распутина, который благодаря своим экстрасенсорным способностям помогал облегчить страдания неизлечимо больного гемофилией наследника престола цесаревича Алексея и пользовался поэтому особым доверием царицы, вдохновляя ее своими «божественными откровениями» на прямое вмешательство в государственные дела. Вот почему 19 августа — 2 сентября 1915 г. на заседаниях Совета министров было высказано крайне негативное отношение к новой инициативе царя, причем особенно резко выступали обер-прокурор Синода А.Д. Самарин и главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин — самый талантливый из тогдашних министров, видимо, единственно способный продолжить работу Столыпина по обновлению России. На их стороне были министр иностранных дел С.Д. Сазонов, министр внутренних дел князь Н.Б. Щербатов и еще четыре члена кабинета, а также председатель Государственной думы М.В. Родзянко. Однако глава правительства Горемыкин, заручившись поддержкой царской четы, твердо стоял за беспрекословное исполнение высочайшей воли.
В итоге на совещании в Царском Селе Николай II отверг просьбы министров изменить принятое им решение. В тот же день восемь министров подписали письмо на имя царя, где они предупреждали монарха, что, встав во главе армии, он поставит под удар не только себя лично, но и династию Романовых, и всю Россию. В заключение министры фактически просили Николая II принять их отставку, витиевато заявив, что теряют веру в возможность служить ему и родине. Ответом стало приглашение 29 сентября 1915 г. министров в Ставку в Могилев, куда царь прибыл в качестве верховного главнокомандующего 5 сентября. Николай отчитал их за «забастовку», а они, в свою очередь, без тени смущения заявили, что отказываются работать с Горемыкиным.
Финалом этой затянувшейся тяжбы явились решение царя оставить Горемыкина председателем Совета министров и постепенная замена шести «подписантов», включая Сазонова, Кривошеина и Самарина, более покладистыми и преданными лично монарху людьми. 16 сентября 1915 г. Государственная дума была отправлена после однодневной сессии на внеочередные «каникулы», причем правые депутаты даже прокричали в ответ «ура», а левые и центристы не выразили по этому поводу никакого протеста. Власть ясно дала понять обществу, что ни о каких серьезных переменах в своей политике она не думает. Еще 4 сентября, открывая упоминавшиеся выше Особые совещания в Зимнем дворце, Николай II публично заявил: «Мне была нужна Дума для обеспечения обороны. Теперь вся программа исполнена (имеется в виду создание Особых совещаний. — СТ.). Остальное — по 87-й статье» (имеется в виду 87-я статья Основных законов Российской империи, разрешавшая в экстренных случаях принимать законы в перерывах между думскими сессиями по указу царя. — СТ.).
