Крестьяне составляли в начале XX в. около 80% населения России. Война для крестьян — особое бедствие. Это отрыв кормильца от семьи, от хозяйства, тяжелое испытание, но одновременно воинская служба воспринималась как долг, как необходимость, то, что может принести славу, почет и уважение. И если солдат возвращался георгиевским кавалером, это резко повышало статус, возможность устроиться в городе на выгодную работу или мелкую административную должность.
В своей массе российское крестьянство поддержало войну. Прямых и косвенных свидетельств тому немало. Так, с первых дней войны резко возрос спрос в деревне на лубочные военные картинки, портреты полководцев, фотографии и рисунки русских военных кораблей. Эсер И. Каляев, скрывавшийся под видом странствующего торговца и продававший эти товары, сетовал: «Всех обуял патриотизм… На героев зевают, разинувши рот». Но в крестьянской среде зрел вопрос, зачем сражаться за тысячи километров от родной земли, на который ясного ответа не было. Поражения и жертвы во многом изменили настрой крестьян.
Генерал-адъютант А.Н. Куропаткин
А.Н. Куропаткин писал: «Наш крестьянин в возрасте свыше 35 лет часто тяжелеет, становится, как говорят, сырым, обрастает бородой, теряет солдатский вид, труднее молодежи переносит тяжести походной жизни. Особенно малороссы Полтавской губернии старших возрастных сроков, попав с равнин Малороссии в горы Маньчжурии, оказывались слишком грузными, чтобы карабкаться по сопкам. Маленькие, живые, подвижные, выросшие в горах японцы имели большое над ними преимущество в июльских и августовских боях. Необходимо также принять во внимание, что сельские жители в возрасте свыше 35 лет уже являлись домохозяевами, часто многосемейными. Все их интересы и помыслы, даже по прибытии в Маньчжурию, были дома. Эти заботы отнимали у них веселость, бодрость, необходимые для солдата. А тут еще сама война казалась непонятной, а с родины вместо призыва к подвигу присылались прокламации, подговаривавшие не сражаться с японцами, а бить своих офицеров. Характерен следующий случай: во время отступления из-под Мукдена некоторые части отходили в беспорядке и встречались нижние чины, бросившие свое оружие. Один из чинов моего штаба, подъехав к такому безоружному, услышал от него вопрос: "А где тут идет дорога в Рассею?" А на упреки в трусости получил ответ: "Какой-такой я сражатель — у меня за плечами шестеро детей"».
В начале же XX в. в среде мещан в городах появляются новые категории населения (в основном выделяемые по профессиональному признаку), которые не укладываются в традиционную сословную систему. Как отмечала Л.В. Куприянова, «под влиянием развития капитализма приток пришлого населения Генерал-адъютант А.Н. Куропаткин ломал сложившуюся структуру населения города. Население вовлекалось все больше и больше в торгово-промышленную деятельность, и все более теряло сословный облик. Все сословия до единого были представлены в городах компактными группами. Вместе с тем именно в городе все сословия попадали под воздействие бурно развивавшегося капитализма».
В первые недели войны в городском обществе проявили себя ура-патриотические, шовинистические настроения. В учебных заведениях, на улице, в купеческих лавках велись разговоры о «желтолицых» варварах, об угрозе с Востока, а «матери стали стращать японцами расшалившихся детей». Распространялись самые невероятные слухи и «чудесные предсказания».
С осени 1904 г. в городах и уездах появились листовки антивоенного и революционного содержания: «К новобранцам», «Опять мобилизация», «Новая мобилизация», «Правда о войне», «Требуйте мира» и др. В одной из них говорилось: «Граждане! Не верьте царскому правительству, одной рукой дающему, а другой — тотчас берущему обратно! Не подачки ждите, а требуйте, силой берите! Пора осознать свое право и силу и сбросить с себя позорное иго самодержавия».
Участились случаи уклонения рабочих от воинской повинности. Так, в Оренбурге в 1904 г. при проведении мобилизации 414 человек дезертировали. Жандармские офицеры доносили из уездов, что всюду «настроения нехорошие, высказывается недовольство войной с Японией».
Русский пролетариат того времени был молодым, формирующимся классом, с выраженным разделением между небольшим ядром довольно квалифицированных рабочих и подавляющим большинством пролетариев, недавно прибывших из деревень. Постулат о том, что рабочий класс с самого начала выступил против войны, не совсем корректен. С.С. Ольденбург писал: «Известие о начале войны поразило, всколыхнуло Россию. Почти никто ее не ждал; огромное большинство русских людей имели самое смутное представление о Маньчжурии. Но всюду почувствовали: на Россию напали. В первый период войны это настроение преобладало: на Россию напали и надо дать отпор врагу».
Основные политические силы России, включая буржуазию, поддержали войну на начальном ее этапе. П.Б. Струве в «Письме к студентам» писал: «Кричите: да здравствует армия, да здравствует Россия, да здравствует свобода!» Л. Мартов сформулировал позицию меньшевистской фракции РСДРП следующим образом: «Не воспламеняясь желанием победы императорской России, мы менее всего жаждем победы буржуазной Японии». Аналогичную позицию заняли и социалисты-революционеры. Лидер эсеров В.М. Чернов вспоминал о событиях тех дней: «Мы не могли желать побед русского оружия в явно неправом деле. Но не могли желать и побед японскому оружию». Большевистская фракция РСДРП открыто выступила против войны, за поражение в ней России. В феврале 1904 г. Сибирский социал-демократический союз призывал в своей листовке: «… нет и не может быть у нас и того отечества, за которое мы бы стали сражаться. Для нас патриотизм — это худшая болезнь, которую хотят нам привить от себя наши враги».
Таким образом, моральный потенциал российского общества в первые дни Русско-японской войны оказался достаточно высок, что проявилось в повсеместном патриотическом подъеме, но он быстро эволюционировал до неприятия войны и недовольства политикой самодержавия.
В первых числах января 1905 г. в Петербурге начались забастовки рабочих. В воскресенье, 9 января произошло трагическое столкновение между рабочими-демонстрантами и войсками, в результате которого оказалось много убитых и раненых. После этого, как по сигналу, страну охватила волна забастовок и антиправительственных демонстраций.
