Крупнейшие по значению путешествия голландцев связаны с именем Виллема Баренца. Начал он свою карьеру с участия в экспедиции Яна Линскотена в 1594 г., целью которой было «проникнуть в северные моря, открыть царства Катайя и Хина, лежащие к северу от Норвегии и Московии и по соседству с Татарией». Экспедиция отплыла от Текселя в Голландии 6 июня, и месяцем позже «завидела Новую Землю». Баренц поплыл на север вдоль ее западного берега и в. конце июля достиг крайней северной оконечности Новой Земли, а 31 июля открыл Оранские острова. Здесь, «убедившись в том, что ему вряд ли удастся пробиться дальше, чтобы достигнуть намеченной цели», и узнав с том, что команда не желала плыть дальше, Баренц решил плыть на остров Вайгач, чтобы подобрать там других участников экспедиции и узнать у них, какие открытия они сделали. Прибыв туда, он 15 августа соединился с другими судами и узнал от них, что они побывали в Карском море и, «как им казалось, где-то около реки Оби» и что они чуть-чуть не достигли северной оконечности Азии. Со своей стороны, Линскотен был уверен в том, что Баренц обогнул Новую Землю. Оба ошибались, и Линскотен проник, вероятно, в Карское море лишь на относительно небольшое расстояние; 16 сентября Баренц вернулся в Амстердам.
Сообщение Линскотена побудило Генеральные Штаты снарядить в 1595 г. вторую экспедицию «не только для открытия прохода, но и для сбыта некоторых изделий и товаров». Экспедицию поддержал своим советом «ученый космограф» Питер Планций, обрисовавший ее членам «ситуацию побережий Татарии, Катайи и Хины». Флотилия в составе семи судов отплыла из Амстердама 18 июня. Главным штурманом ее был Баренц. Через некоторое время флотилия достигла острова Вайгач, вошла на короткое расстояние в Карское море, но лед и противные ветры помешали дальнейшему продвижению; поэтому в середине сентября экспедиция повернула обратно и 18 ноября прибыла в Голландию. Экспедиция закончилась полной неудачей и как географическое и как торговое предприятие.
После этого Генеральные Штаты потеряли дальнейший интерес к организации новых путешествий. Инициатива перешла к городу Амстердаму, который снарядил и выслал два судна, причем их главным штурманом был Биллем Баренц. Экспедиция отплыла из Амстердама 10 мая 1596 г. и, взяв более западный курс, чем было до сих пор принято, через месяц открыла Медвежий остров, а 19 июня вновь завидела землю и, как повествует участник, хронограф экспедиции Де-Вэр, «пошла вдоль нее, пока не достигла 79°30' северной широты». Открытая на этот раз земля была частью Шпицбергена, но голландцы считали ее Гренландией. После плавания у берегов этой новой земли суда вернулись на Медвежий остров, где они разделились: Баренц на одном судне направился на юг, а другое судно пошло обратно на север. Баренц достиг Новой Земли 17 июля и пошел, как во время своего первого путешествия, вдоль ее западного берега. Через месяц он добрался до Оранских островов и начал исследование восточного берега, имея в виду обогнуть Новую Землю и направиться на Вайгач. Это оказалось невозможным, и тогда он решил вернуться обратно северным путем, но смог дойти только до Ледяной Гавани, где «нам пришлось,— пишет летописец Де-Вэр,— провести всю зиму в великом холоде, в нужде, в страданиях и в тоске; ветер был восточный-северо-восточный». Экспедиция неожиданно обнаружила 11 сентября, что «на морском берегу валялось несколько деревьев… эти деревья были занесены сюда из Татарии, или из Московии, или из какой-либо другой страны и выброшены на берег, потому что там, где мы были, не растет никаких деревьев. Эта счастливая случайность, как бы ниспосланная нам самой судьбой, сильно нас обрадовала. Деревья были полезны нам не только для постройки, но и как топливо, которым мы пользовались в течение всей той зимы; иначе, без сомнения, нам всем суждено было бы погибнуть из-за сильнейшего холода».
Питались участники экспедиции мясом убитых медведей, а позже — песцов. Живое описание этой первой зимовки в Арктике не оставляет сомнений в том, что людям пришлось много перетерпеть. То страдая от холода, то задыхаясь от угара и дыма очагов, они томились безделием, прерываемым лишь присматриванием за ловушками для песцов. В канун Крещения, 6 января, они устроили пирушку, во время которой пушкаря в шутку выбрали повелителем Новой Земли. Некоторым показалось 24 января, что они видели солнце, Баренц не поверил им, и были «заключены различные пари». Маловеры проиграли. Третьего апреля «мы сделали клюшку для игры в гольф, так как желали упражнениями придать большую гибкость телу, к чему прилагали для этого все усилия, и 29 апреля упражнялись в этой игре,— а к началу мая команда начала требовать возвращения домой». К концу месяца была произведена основательная подготовка к возвращению, дом был частично разобран и лодки отремонтированы. Наконец 13 июня, «поручив себя воле и милосердию божию, при северо-западном ветре и достаточно открытом море, мы приготовились к отплытию». Совершить путешествие с Новой Земли в Голландию на двух открытых шлюпках с экипажем, физические силы которого были подорваны лишениями полярной зимы, было далеко не простым делом, и описание Де-Вэра изобилует упоминаниями о множестве трудностей и опасностей путешествия. Лодки были сильно «побиты и измяты давлением льда»; тысячу раз их могло выбросить на необитаемый берег, временами «в лицо им глядела смерть». Спустя неделю после отплытия шлюпок давно уже недомогавший Биллем Баренц умер, что, как сообщает Де-Вэр, «причинило нам немалое горе, ибо он был главный руководитель и незаменимый штурман, на которого мы полагались». В конце июля у южной оконечности Новой Земли голландцы повстречали русских и через них «нашли на острове Вайгач ложечную траву. Она была нам очень полезна, потому что многие из нас были очень больны, а большинство, и даже почти все, страдали цынгой и с трудом держались. Пользование этой травой так очевидно и быстро помогло нам, что мы удивлялись сами». 4 августа, когда на горизонте показался русский материк, они направились вдоль его побережья на запад, пока в конце месяца в Коле не повстречали капитана второго судна, с которым они разошлись годом раньше на Медвежьем острове. Он привез с собой весьма нужный запас продовольствия, включая бочку крепкого шведского пива, лососину и сахар. После дневного роздыха «обрадованные и окрепшие» голландцы смогли продолжать свое путешествие и 1 ноября 1597 г. прибыли в Амстердам.
В мае 1607 г. Генри Гудсон отправился из устья Темзы, «чтобы открыть проход в Японию и Китай через Северный полюс»… 13 июня он достиг какой-то не поддающейся определению точки побережья Гренландии. В течение девяти дней он плыл вдоль побережья на север и потом «лег на курс ССВ, надеясь выйти в открытое море и дойти до Ньюленда», то есть Шпицбергена. Он умышленно пошел вначале на запад, отчасти «из желания повидать ту часть Гренландии, в которой не бывал еще ни один христианин», а отчасти потому, что думал, что, идя этим курсом, «он может с одинаковым успехом наткнуться не только на землю, но и на открытое море, и этим самым наше путешествие к полюсу окажется более осуществимым». Он достиг Шпицбергена 27 июня на 78° с.ш., а 13 июля зашел на север до 80°23' с.ш. Еще двумя днями позже Гудсон видел берег Шпицбергена на большом протяжении и решил, что остров доходит до 81° с.ш.; но, обнаружив, что его судно затирают льды, он вынужден был вернуться. Гудсон тщетно пытался найти проход между Гренландией и Шпицбергеном, о чем он и говорит в следующих словах: «Я хотел обойти Гренландию с севера, выйти к Дэвисову проливу и этим путем вернуться в Англию». Достигнув больших успехов в исследованиях, Гудсон вернулся 15 сентября в Тилбери. Ценной частью описания путешествия Гудсона является его сообщение о том, что северные воды изобилуют китами; это дало значительный толчок английскому китобойному промыслу.
В 1608 г. Гудсон вышел во второе путешествие, «чтобы найти Северо-восточный проход в Индию». Выйдя в конце апреля из устья Темзы, он обогнул в начале июня мыс Нордкап, а в конце месяца достиг Новой Земли. Он пытался найти проход между Новой Землей и Шпицбергеном, но «из-за большого обилия льда попытка оказалась бесплодной». Ввиду этого он изменил свой план и решил «итти мимо острова Вайгач к устью Оби и, обогнув его, выйти к северному мысу Татарии, а если это не удастся, то выяснить, почему». Эта попытка также оказалась бесплодной, и Гудсон вернулся в Лондон, убежденный в том, что через полюс в Америку пройти нельзя и что единственный мыслимый путь лежит в стороне, мимо острова Вайгач.
Несмотря на неудачи, путешествия в эти северные воды продолжались. В самом начале XVII в. датчане и англичане сделали кое-какие новые открытия на побережьях Гренландии; в 1609 г. Гудсон сделал новую попытку открыть путь в «Катай», а в 1611 и 1612 гг. две систематические попытки пробиться через северный ледяной барьер сделали голландцы. Обе попытки кончились неудачно, но в результате их различные клочки воображаемых земель к востоку от Шпицбергена, усеивавшие карту того времени, исчезли, и стал лучше известен сам Шпицберген. Ознакомлению с ним способствовали и китобойные флотилии. Постоянные рейсы совершались судами лондонской «Московской компании», но не было недостатка и в случайных судах, совершавших контрабандные рейсы. Хотя они, строго говоря, и не делали географических открытий, все же благодаря им северные широты стали лучше известны. Несмотря на продолжающиеся неудачи и более близкое знакомство с Арктикой, попытки проникнуть к Северному полюсу продолжались, причем эти предприятия встречали поддержку со стороны лучших географов Англии (см. главу XVII). Голландцы продолжали свои попытки до 1624 г., а затем прекратили поиски Северо-восточного прохода.
