На территории современной Франции греческие торговцы из Массалии продвинулись вверх по течению. Роны уже в самом начале V в. до н.э. и как будто даже знали понаслышке о существовании Женевского озера. Но все эти сведения носили очень отрывочный характер, и настоящим своим исследованием страна обязана Юлию Цезарю. Поэтому, чтобы получить представление о действительном развитии географических познаний, необходимо изучить историю римских походов. Ряд римских войн на Балканах, начавшихся в 199 г. до н.э. и длившихся до 28 г. до н.э., помог ознакомиться со множеством до того неизвестных грекам народностей., Вторжение карфагенян повело к более непосредственному знакомству с Альпами, так что Полибий был уже в состоянии дать правильную картину дорог через перевалы. Точно так же обстояло дело с Испанией. Римские завоеватели были первыми, получившими точное представление об области, лежавшей за восточной прибрежной низменностью. Аналогичные результаты дали кампании Цезаря и его полководцев в Галлии. Предпринятые между 16 и 12 гг. н.э. походы Тиберия повели к лучшему ознакомлению с Южной Германией; Друз же (9 г. до н.э.) собрал сведения о Северной Германии до самой Эльбы. Многие из этих новых открытий получили отражение в писаниях Страбона, «География» которого, по отзыву Банбери, является «не только важнейшим географическим трудом, завещанным нам древностью, но, без сомнения, также… одной из крупнейших по значению книг, когда-либо написанных греческим или римским писателем». Страбон собрал и привел в порядок Все современные ему географические сведения, сохранив тем самым огромный материал, который иначе был бы потерян, и оставил потомству стройную географическую систему. Хотя его работа, строго говоря, и не является историей географических открытий, она требует и заслуживает детального рассмотрения, в особенности потому, что в ней содержится очень много полезных сведений о Европе.
«Из использованных Страбоном авторитетов важнейшим является Эратосфен. Он цитирует его без конца, и у него он заимствовал как общий план работы, так и большую часть своих научных воззрений. За ним следуют Гиппарх, Полибий, Эфор, Артемидор и Посидоний; у каждого из них Страбон заимствовал много материалов для тех или иных разделов своего труда. В особенности многим он обязан Полибию: у него Страбон, заимствовал интерес к исторической географии и научился рассматривать историю человечества, как единое целое, поверхность же земли — как арену, на которой развертывается эта история и которая меняет ее ход. У Посидония Страбон заимствовал большой запас наблюдений в области физико-географических явлений, а также разнообразные сведения о многочисленных предметах, накопленные им в путешествиях по обширным пространствам. Заимствования у Артемидора носят примерно такой же характер. Было еще очень много и других географов, из чьих рассказов или сводных работ Страбон черпал материал по отдельным странам, добавляя подробности из местных источников» (Тозер).
Страбон имел весьма слабое представление об очертаниях и рельефе других стран Европы, но накопил массу географических сведений о них. Так, в разделе об Испании он говорит о Пиренеях, как о «непрерывной цепи гор, тянущейся с севера на юг и образующей рубеж между страной кельтов и страной иберов», что представляет собой любопытную смесь достаточно полных и достоверных материалов с совершенно неверной ориентацией в пространстве. Вместе с тем он дает хорошее представление о полуострове в целом; особенно подробно он останавливается на той части полуострова, которую древние звали Тартесом, сам Страбон — Бетикой, а ныне известной как Андалусия, и описывает ее минеральные и сельскохозяйственные богатства. Он заканчивает свой труд описанием Балеарских островов и Гадеса (Кадиса).
Что касается Галлии, то и здесь представления Страбона о горных системах оказываются весьма путаными; недостаточно он знал и очертания западного побережья. При этом Страбон оставил все же хорошее описание как Галлии в целом, так в особенности ее южной и юго-восточной части. Многое в своих писаниях он заимствовал у Цезаря, который послужил для него также источником для описания Британии; вот почему так скуден его раздел о Британии. Страбон считал, что южное побережье Британии начинается против Пиренеев и заканчивается у устья Рейна — ошибка вполне естественная в свете его неправильных представлений о топографии Галлии и Испании., Далее, считая южное побережье острова самым длинным, он поместил северную его окраину слишком близко к югу. Севернее Британии он помещает Ирландию, но об этих областях и о дальнем севере он ничего не знает и даже отвергает факты, в свое время собранные Пифеем. Страбон имел довольно правильное общее представление об Альпах и о северной Италии, что показывают следующие два отрывка:
«Что касается Альп, то подошва их изогнута и подобна заливу, обращенному вогнутостью к Италии; центральные части залива находятся близ Саласси, края же изгибаются — один до изрезанного побережья Адриатики, а другой к Лигурийскому побережью до Генуи, где Альпы смыкаются с Апеннинами. У самой подошвы Альп лежит значительная равнина».
О внутренних районах он говорит:
«Повсюду в Альпийской горной стране есть не только холмистые, годные для доброго земледелия места, но и узкие густо заселенные долины; большая же часть ее, в особенности у горных вершин, служивших, как мы знаем, излюбленными притонами разбойников, гола и бесплодна как из-за морозов, так и неровности почвы».
Он имел также хорошее общее представление о Южной Италии. Его рассказ о местности, прилегающей к Неаполитанскому заливу, «благословеннейшей из равнин», изобилующей зерном и вином, но расслабляющей жителей, может служить примером прекрасных описаний, каких у него много.
Северная Германия до Эльбы описана Страбоном менее полно, чем упомянутые страны, но и здесь он проявляет хорошее общее знание ее географии. За Эльбой, однако, «…те части страны…, что лежат близ океана, нам совершенно неизвестны. Я не знаю никого, кто проделал бы путешествие вдоль берега в восточные области, простирающиеся до самого Каспийского моря».
Южная Германия к востоку от меридиана Эльбы была известна лишь очень туманно, и о ней, как отмечает Страбон, ходили всякие небылицы, вроде рассказов о баснословных «Рипейских горах» и «гиперборейцах». Область севернее Черного моря Страбон знал очень мало. По его словам, «вся эта страна к северу от Германии и до Каспия — равнинная, но живут ли какие-либо народы за роксоланами, мы не знаем».
Мало нового знал Страбон и о Балканском полуострове, но основные черты его географической структуры он представлял себе. Одну из этих черт, играющую заметную роль в истории полуострова, он описал:
«Все иллирийское побережье изобилует прекрасными гаванями не только по самому берегу, но и по прилегающим островам. Полной противоположностью ему является лежащее против него и совершенно лишенное гаваней италийское побережье. Но и то и другое солнечны, климат их благоприятствует разведению фруктов, маслин и винограда, здесь процветающих, за исключением, пожалуй, отдельных уголков со слишком неровным рельефом… Однако же вся расположенная выше местность гориста, холодна, подвержена снегопадам, в особенности на севере, так что виноград здесь редок не только на горах, но и на здешних равнинах — вернее на плоскогорьях».
Наименее удовлетворительна география Страбона в части, касающейся Греции; и там у него очень мало нового.
После Страбона античная география продвинулась сравнительно мало. Как мы уже упоминали, римские армии прошли почти через всю Британию, в результате чего география ее стала лучше известной. Около середины I в. неизвестный римский всадник совершил путешествие поперек всей Европы от Вены до берегов Балтийского моря. Благодаря ему значительно пополнились сведения о Северной Европе и Германии. Успешные походы Траяна в Трансильвании в самом начале II в. явились настоящими исследовательскими путешествиями и повели к открытию нового пути к Черному морю через Молдавию. Этот успех использован Птолемеем, рассказ которого о Британии и о странах к югу от Балтийского моря намного превосходит сообщения его предшественников. Птолемеем фактически закрывается древняя эпоха географических исследований; Европа была теперь уже хорошо известна к западу от Эльбы и к югу от Дуная, а с меньшей точностью — гораздо дальше на восток.
